Кто-то ранил его, изуродовал настолько, что он одичал и перестал воспринимать ласку, все больше закрываясь в себе. Машка не получит его, я не позволю ей отобрать у меня право быть рядом с ним. Она не сумеет увидеть в Руслане то, что уже вижу я – замечательного и доброго человека. Да, пусть я нуждаюсь в нем, но и он во мне! Мы притягиваемся, как две половинки одного целого. Только вместе мы будем едиными, а по раздельности – две разорванные части листа.

– Зачем ты это делаешь… – простонал он мне в макушку, поцеловал и крепче прижал, но я и не собиралась отстраняться – ни за что!

На ум пришло одно единственное слово – «уют». Я желала его всеми фибрами души и, если понадобится, собиралась вгрызаться зубами, но своего не отпускать и другим не отдавать. Почему должна уступать? Я тоже заслуживала счастья, так какого черта не бороться за него?

– Потому, что хочу, – я улыбнулась и поцеловала его в грудь, Бэха дернулся, как от разряда тока. – Ты можешь рычать и злиться сколько угодно, но я всегда приду и обниму тебя в такие моменты, не отвернусь, что бы ни случилось. Просто скажи мне, что произошло, люди отчима нашли меня, поэтому ты бушуешь?

Я боялась ответа, напряглась, от Руслана не скрылась моя нервозность. Она отравляла внутренности, скручивала их в узел из-за страха встретиться лицом к лицу с настоящим монстром.

Бэха нежно обнял ладонями мои щеки, потянул вверх, вынуждая вскинуть голову, заглянуть в его глаза. Кончики пальцев успокаивающе гладили кожу, я могла бы замурлыкать, если бы не напряжение во всем теле. Омуты мужчины околдовывали меня, успокаивали. Действовали, как валериана на кота.

– Я злюсь, потому что тебя могла задеть пуля, а меня даже рядом не было, – высказался он сквозь стиснутые зубы. – Могла пострадать та, вторая, а я несу ответственность и за нее тоже.

Я не нашла, что сказать. Эмоциональные качели этим вечером полностью выбили меня из колеи и последнее, что я ожидала услышать: обо мне заботятся. Даже о Машке! Без условий, просто потому, что она здесь.

– Это были не шестерки Черных. Тем не менее, в моем доме, малышка, ни одна тварь не посмеет причинить тебе боль. Даже за его пределами, костьми лягу, но ты останешься живой и невредимой.

Твердые, уверенные слова мужчины были музыкой для моих ушей, я верила ему, знала, что так оно и будет. Хоть Руслан и не ставил условий, их для себя поставила я.

– Я никогда не предам тебя, обещаю. И буду рядом в самую сложную минуту, не испугаюсь трудностей. Они ходят за мной по пятам восемнадцать лет. Никто не делал для меня столько, сколько сделал ты за последнее время. Я умею быть благодарной и платить по счетам.

Руслан кивнул, он слепо доверился мне, ровно так же, как и я ему. Мы начинали потихоньку доверять друг другу и привыкать быть вместе. Я уже значительно потеплела к Бехтерову, он постепенно открывался со стороны, которую я никак не ожидала в нем увидеть. Впервые переступив порог его кабинета, решила, что он такой же холодный ублюдок, как и отчим. Но Руслан никогда и ни к чему меня не принуждал, ничего не требовал. Он молчаливо помогал, хотя мог спокойно пройти мимо и даже получить деньги. Вместо этого Бэха заткнул всем шестеркам рот и оставил меня в своем городе, дал шанс начать жизнь с нуля. Поразительно.

Бехтеров уже не лютовал, он полностью успокоился и ждал, когда я решусь на откровение. Не торопил, хотя мог приказать выкладывать правду без промедления.

– Иди, прими душ. Разговор подождет.

Он достал из шкафа огромное полотенце и одну из своих рубашек, передал мне. В душе я простояла максимально долго, банально оттягивала неизбежное, будто это что-то могло решить. Не хотелось ничего вспоминать и рассказывать, пусть вся гадость так и оставалась бы в прошлом.

Я наспех обтерлась, надела рубашку, она все еще пахла Бэхой. Морозный аромат окутал меня приятной негой, из которой вдруг когтями выдрал голос Руслана:

– Макс, мне не до тебя.

Брат. Странно, но я совсем не помнила, как он выглядит. В ту роковую ночь уроды избили его настолько, что лицо было сплошным кровавым месивом. Как он выглядел, похож ли на Бэху?

– Даже со своей новой не познакомишь? – Черт, где я уже могла слышать этот едкий голос?

– Не сегодня.

Вероятно, Руслан не хотел по каким-то причинам представлять меня, а Машку сразу познакомил. Я запретила себе дальше развивать мысль, вероятно, у Бехтерова были на то веские причины.

– А раньше ты не прятал от меня своих девиц, – брат хмыкнул. – Не забывай, что у тебя еще одна есть, реши уж, наконец, с кем в итоге хочешь резвиться.

– Здесь нечего решать, – уверенно заявил Бэха. – Я уже давно принял решение.

Молчание длилось несколько напряженных минут, после чего заговорил Макс:

– Ладно, не буду мешать.

И снова это противное ехидство, будто неодобрение выбора Руслана, некий намек на Машку. Раздались глухие шаги, открылась дверь.

– Кстати, ты нашел девушку, которая спасла меня?

– Нет, – нагло соврал Бэха.

Я резко закрыла рот рукой, чтобы ненароком не выдать себя. Сердце гулко забилось в груди, я почувствовала себя так, будто стала случайным свидетелем не того разговора. Как это, не нашел? Он ведь пришел ко мне на следующий день… В чем дело?

– Ты, и не нашел? – брат засомневался. – Темнишь, Бэха. Ну, ладно. Ищи дальше.

Как только дверь захлопнулась, я сразу вышла из ванной. Не стала делать вид, будто секунду назад выключила душ и не слышала разговор. Рус буравил дверь комнаты, будто хотел ту испепелить. Сжал пальцы в кулак. Он даже не объяснился, с ходу потребовал:

– Хватит тянуть резину. Говори, как есть, я дико устал и не намерен вытягивать из тебя информацию клещами.

Ладно, объяснение могло и подождать. Я уселась на кровать, Бэха остался на своем прежнем месте, предпочел держаться от меня на расстоянии вытянутой руки. Он снова закрылся, как ракушка с жемчужиной. Придется приложить усилие, чтобы вновь увидеть ее сияние.

– Всей правды не знаю даже я, расскажу лишь то, чем меня кормились восемнадцать лет. Мама привела меня в дом Черных в пять лет, я смутно помню следующие два года, знаю точно, что переломный момент наступил, когда я пошла в первый класс. По дороге в школу расстреляли нашу машину, на моих глазах умерло двое охранников: водитель и второй, который закрыл собой от пули.

Бэха побледнел, в его глазах что-то промелькнуло, но оно так быстро исчезло, я не смогла разобрать ту внезапную эмоцию. Я была равнодушна к этому воспоминанию, не оно, как оказалось позже, было моим самым страшным кошмаром.

– Отчим был в ярости, я прекрасно помню всю ту злость, которую он выместил на всех своих шестерках. Он берег меня, но не от большой любви, как к ребенку его жены. Это я поняла позже, когда повзрослела. Я, как и мама, всегда были для него товаром. Ценным капиталовложением. Шавки отчима ходили за мной везде по пятам, как назойливые тени, и устраняли любого парня, который посмел бы дотронуться до меня. Я возненавидела жизнь в золотой клетке. Да, у меня было все, о чем только могли мечтать другие дети, но у них были счастливые семьи, а моя…