– Вот видишь, всё нормально, – сказал Гена, – мы можем продолжать съёмки. У нас отличный сценарий.

– Да, я помню, фильм о высокой любви.

– Зря иронизируешь.

– А то, что погиб человек, это нормально? Это тебя никак не напрягает? Я же предупреждал и просил не снимать сегодня. Пусть сроки и расходы чуть увеличатся и что? Разве человеческая жизнь не стоит этого?

– Я вижу, ты ничего не понимаешь в нашей ситуации. Забудь советские времена и свою лирику. Сегодня снимает тот, кто нашёл спонсора. Наш фильм финансируют московские братки. Ребята платят живые бабки из своего кармана и строго следят за перерасходом бабла. Через месяц они хотят получить готовую продукцию. Я не могу терять время из-за того, что у кого-то плохое настроение или на душе мерзко. Кто виноват, что твоё Госкино накрылось медным тазом? А теперь, извини-подвинься, пришёл главный закон капитализма – кто платит, тот и заказывает музыку. Если не понятно, могу сформулировать грубее. Тебе же никогда не нравился социализм. Капитализм тоже не по душе? Чего же ты хочешь?

– Царствия Божьего, – усмехнулся продюсер.

Все сидящие напротив меня довольно заулыбались, посчитав шутку удачной.

– Высоко замахнулся, – сказал Гена, но если так, то флаг тебе в руки. Может, когда-нибудь и дождёшься. А мы пока грешным делом закончим картину.

– Удачи тебе, мой друг, – искренне пожелал я, поднялся со стула, забрал свою сумку и пошёл через площадь к автобусной остановке. Вскоре подъехал и автобус.

– Подожди, Заур, – кто-то коснулся моей руки. Я оглянулся – передо мной стояла костюмерша Лида.

– Я хочу сказать, что никогда и ничего не обещала Сергею, просто помогла ему в то утро. Потом, мы ещё один раз пили чай с тортом. Вот и всё, что было. Я не просила этих цветов, и он зря пошёл за ними на гиблое место. Потому и погиб. А мне нравится другой человек.

Я понял, что девушка этим разговором хочет избавиться от тяжёлого камня на сердце. Но я не умел отпускать грехов и не хотел никого утешать, потому и сказал:

– Думаю, он полюбил тебя больше жизни, и ему было всё равно, где растут цветы, которые он решил подарить тебе. За ними он пошёл бы куда угодно.

– Взрослый парень, после двух коротких встреч и вот так – больше жизни! Как такое возможно? – искренне не понимала Лида.

– Уже известно – случается такое, чего и быть не может. Думаю, что теперь нам и дальше жить с этой царапиной на сердце. Прощай, Лида. Может, ещё свидимся когда, – я шагнул в автобус.

Но девушка вновь взяла меня за руку.

– Постой, Заур. Только один вопрос – ты часто общался с Сергеем, может он рассказывал тебе, где находится это гиблое место?

Автобус резко тронулся с места и стал набирать скорость. Я не успел ответить, только махнул рукой на прощание.

11.

В эти дневные часы в пивном баре «Белый Рыцарь» было тихо и немноголюдно. Несколько посетителей сидели за столиками, а висевший под потолком телевизор негромко рассказывал последние новости. Воспоминания уступили место реальности. Я и не знал, что картинки прошлого так хорошо стыкуются с холодным пивом. В дальнем углу зала открылась входная дверь, и я увидел знакомый силуэт. В бар вошла Лида со своей большой сумкой в руке. Она недолго искала меня – подошла и села за столик.

– Я заметила, как ты зашёл в этот бар, – сказала она, – захотелось поговорить ещё.

– У меня такое же желание. Что тебе заказать?

– Холодного пива. Сегодня настоящая израильская жара.

Я махнул рукой хозяину, стоявшему за стойкой, он кивнул и поставил перед Лидой большую кружку тёмного пива.

– Помнишь тогда, на автобусной остановке я задала тебе вопрос, но ты не успел ответить. А ведь после того, что случилось, все только и говорили о гиблом месте, но никто понятия не имел, где оно находится. Ты же сам из тех краёв, может, знаешь что-то об этой тайне? – спросила Лида.

– Знаю, – ответил я. – Гиблое место находится там, где нет надежды, там, где сумрачно и одиноко, а голубые тюльпаны ещё не найдены любящим сердцем.

Лида внимательно выслушала, потом, улыбнувшись, сказала, – умеете вы, кавказские мужчины, сладко петь. Но в жизни всё проще и сложнее – молодой, красивый и смелый, прямо как в сказке, принёс мне волшебные цветы. А моё сердце до сих пор любит пожилого, больного, ворчливого. И ничего с этим не сделаешь.

– А ничего и не надо делать, – ответил я. – Может быть, это и есть та самая Высокая Любовь.