— Ой, какая ты умная! — откровенно восхитилась Людмила, она прямо ела девушку глазами.

— Все верно, — продолжил Герман, я мучился целый год, пока не сделал этот фазоаурометр, и сегодня, впервые, мы увидели такое, что дух захватывает! Вот, принес фотографию.

Все уткнулись в большую цветную распечатку.

Там были изображены две символические фигуры: мужская и женская, вокруг которых сияла разноцветная аура. Но гораздо объемнее, чем привык я видеть на обычных снимках. И ауры двух тел на внешних уровнях были замкнуты в один общий эллипсоид.

— Слева я, справа Гера, — поясняла Людмила. — Вокруг каждого из тел красная аура физического поля, а вокруг обеих фигур замкнутое голубое кольцо пятой и шестой духовных оболочек. Это наша любовь.

— Здорово! — приблизил я снимок к глазам. — А где последний, седьмой слой?

— Чего захотел! Последний слой связи с вселенским полем смысла не увидеть, наверное, никогда. И так то, что здесь есть, раньше не видел никто!

Людмила осторожно взяла из моих рук листок и положила на стол.

— Насмотреться не могу!

— Никто не знает природу волн седьмого слоя, — развел Герман руками. — Они невидимы, по крайней мере, на нынешнем уровне науки.

— А что это за чертики? — спросила Лариса, вглядевшись в снимок. — Вот здесь, поверх голубого поля?

— А это и есть чертики из виртуального мира, которых кругом пруд пруди, но они не могут проникнуть сквозь замкнутую оболочку, — пояснила биологиня.

— Ой, как интересно! Я тоже хочу, чтоб нас засняли с Вадиком.

— Приходите завтра с утра. Суббота, в институте никого не будет, комната 316, я скажу вахтерше, чтоб пропустила, — пригласил Герман.

«Как хорошо им вместе, соединенным не только постелью, но общим увлекательным делом», — крутнулось в моей голове, когда пара распрощалась с нами.

— Подумаешь, Склодовские-Кюри! — хмыкнула Лариса, как всегда, прочитав мои мысли.

— Ты феномен! — с испугом глянул я на нее. — С тобой опасно подумать о чем-нибудь.

— Ты не понял еще, что все дело в моих проникающих хамелеонах? — ответила она и заиграла глазищами, меняя их цвет.

Честное слово, стало жутковато!

Потом я опять оказался во власти неотразимого тела.

— Вас ждут, — сказала вахтер на проходной, позвонив по телефону.

Мы поднялись на третий этаж, Людмила ждала в коридоре, завидев нас, махнула рукой.

Лаборатория расположилась в небольшой комнате, в которую еле втиснулся лежак хитрого фазоаурометра, как назвал его Герман. В изголовье, обнимая лежак, возвышалась соединенная проводами с компьютером рамка, круглым отверстием напоминая томограф.

— Кто первый? — спросил Герман.

— Я! — ответила бесстрашная Лариса и возлегла на зыбкое закачавшееся основание.

Стройная фигура в короткой юбке и здесь, во время научного эксперимента, вызывала только одно желание: трахнуть ее немедленно!

Лежак медленно поехал сквозь сканирующую рамку.

— Теперь ты, Вадим, — сказал Гера, взглянув на экран, на котором светилась непонятная группа символов.

«Карета» приехала назад, и покатился я.

— Минут пять будет обрабатывать, — сказал Герман.

Людмила уставилась на экран, на котором последовательно проступали контуры результата съемки.

Вдруг экран погас, а я заметил, как побледнело лицо Людмилы.

— Что случилось? — кинулся к компьютеру Герман.

— Все нормально с компьютером, наверное, сгорел монитор.

Кандидат наук понажимал на кнопки и огорченно вздохнул:

— Визит-эффект! Сейчас разберусь.

— Да ну его, в выходной возиться. Не хочу! — остановила его подруга. — Давай в понедельник, пошли лучше купаться, лето кончается.

— Пошли, — несколько удивленно согласился Герман.

— А когда я получу фотографию? — спросила Лариса.

— Как только, так сразу! — обняла ее за плечи Людмила.

Мы выбрались на свежий воздух и перешли дорогу, за которой солнечными бликами манило озеро. Город расположился вокруг него, так что до водоема было недалеко от любого здания.

К вечеру, часа через два, как мы расстались с парой, Людмила позвонила мне:

— Ты можешь сейчас подъехать к институту? Один, без Ларисы.

— Могу, она ушла к себе домой за платьем, но в чем дело?

— Приедешь — увидишь. Только не говори ей.

— Интригуешь?

— Интригую.

Я оставил Ларисе записку, что поехал в гараж, и через десять минут мы с Людмилой, встретившей меня у подъезда, вошли в лабораторию.

— А где Гера? — спросил я.

— Ему тоже не надо это знать, — упрямо сжала спутница губы.

Она подошла к компьютеру и включила его.

— Я тогда незаметно нажала кнопку сброса и отвлекла всех. Смотри!

Я вгляделся в экран.

На нем, как и на принесенной вчера фотографии, развернулись две фигуры, мужская и женская, окутанные разноцветными полями ауры.

Тела так же замыкала общая полевая оболочка, но грозно фиолетового цвета.

Тут я непроизвольно отпрянул от экрана.

Между тел явственно проступила фигура женщины. Ее лицо, холодной, хищной красоты, было непропорционально велико по сравнению с миниатюрной обнаженной фигурой. Больше всего поражали огромные глаза, которые переливались переменчивыми цветами. Становилось особенно страшно, когда они зажигались темным, рубиновым цветом, мерцающим, как затухающие уголья костра.

У фигуры были длинные руки, а за плечами проглядывались темные крылья, но не птичьи, а как у летучей мыши.

На месте промежности находился источник света, который медленно приобретал красный цвет, расширяясь в большое пятно, и потом резко затухал, превращаясь в маленькую розовую точку, пятно как бы пульсировало. Под ним явственно узнавались две обнаженные головки раздвоенного мужского члена.

— Что это? Кто это! — вскричал я.

— Суккуб! — прошептала Людмила.

— Что это за существо?

— Это чудовище виртуального мира, перед которым блекнут все остальные демонические сущности. Смотри теперь сюда.

Людмила нажала кнопку, на экране появилась Ларисина фигура. У нее за спиной пристроился знакомый суккуб, но… с мужским лицом, очень похожий на первую тварь. Ее брат! Он мерзопакостно улыбался.

— Теперь посмотри на себя.

На отдельном снимке моя яйцеобразная оболочка с одной стороны зияла огромной раной, сквозь которую протянулась жилистая рука, схватившая крючковатыми пальцами мой член.