Фаукат как-то сообщил мне свою статистику: именно маленькие соски грудей, а не ротик, безошибочно свидетельствуют о малом размере заветной щелки.

Но Юля категорически препятствовала покушению на нижнюю часть тела. Она молча сопротивлялась, что вконец измучило моего изнывающего дружка.

Наконец удалось снять с нее трусики, я ощутил пальцами небольшие аккуратные пухлые губки.

Тут девушка взяла в руку мой рвущийся к удовлетворению снаряд и умелыми движениями быстро разрядила его на свой гладкий животик.

— Юля, ты что, девушка? — спросил я.

— А по-твоему, я мальчик? — отшутилась она.

Мы провели с ней половину ночи в мучительной сладостной борьбе, но она всегда удовлетворяла восстающего нахала своим маленьким кулачком.

— Возьми его в верхние губки! — попросил я.

— Нет, тогда ты точно изнасилуешь меня в нижние, — не согласилась Юля.

Наутро, не выспавшись, нам пришлось быстро-быстро собираться на работу.

Подремывая в кресле, размышлял я о странностях поведения великолепной стервочки. Совершенно не было на нее зла, наоборот, примешивалось уважение за стойкость по охране волнующей тайны неприступной крепости.

Слепки удивительных пальчиков словно отпечатались на кожице моего члена и продолжали возбуждать.

Вечером зазвонил телефон.

— Только не бросай трубку! — попросила Лариса.

Я не бросил.

— Ты не знаешь всей правды с Рустамом. Пусть я блядь в твоих глазах, но не согласись я, тебе бы не выбраться оттуда живым.

— Ты сама тянула туда.

— И это ты не понимаешь. Мне еще Костя сказал, а потом чечен, что если я не приеду, то нас подстерегут где-нибудь на дороге за зоной, и тогда он изнасилует меня на твоих глазах.

— Хочешь оправдаться?

— Думай, как хочешь.

Я молчал. Потом поймал себя на мысли, что только и жду повода оправдать Ларису. А она сказала заискивающим голосом:

— Слушай, приходи ко мне. Я пельменей настряпала, вина с собой не бери, у меня есть «Абсолют».

Кто хоть раз слышал мелодичный голос оторвы в трубке, еще не зная ее, уже очаровывался.

«Тебе бы работать в сексе по телефону», — сказал я как-то ей.

— Я же приглашаю только поговорить, — продолжила Лариса, уловив мое смятение, — ты продвинутый мэн, глупо прекращать всякие контакты!

— Хорошо, — сдержанно согласился я.

А ноги сами несли меня к дому соблазнительницы.

Лучезарное сияние лица девушки, открывшей мне дверь, ослепило.

Она широко раскрыла руки, намереваясь заключить в материнские объятия.

— Жить надо легче, а на вопросы смотреть ширше! — приготовила она неотразимый аргумент.

— Пошла ты к черту с домашними заготовками! — увернулся я. — Поговорить так поговорить.

— И с домашними пельменями тоже к черту? — продолжала улыбаться красавица.

— Нет, пельмени и «Абсолют» — на стол!

— Уже сварила, птенчик!

И как в ней уживались вместе нежность и насмешка?

Выпили.

— Сколько мы не виделись? — спросила Лариса.

— Две недели. Учишься уже?

— Учусь, а вечером дома одна. Не поверишь, за все время ни с кем не виделась, нигде не бываю, кроме колледжа.

— Ой ли? Все равно покоя не дают.

— Ну, конечно, Марина звонила, потом бросила, послала ее на три буквы.

— А обожатели?

— Вон один ходит, — кивнула она в сторону окна.

Я выглянул. Там, через дорогу, вдоль леса дефилировал Виктор с задумчивым видом байроновского Чайльд Гарольда.

— Этот не только звонит, но пытался прорваться с букетом гладиолусов.

— И как? — ревниво заиграло сердце.

— Сам видишь — никак!

Если бы в этот момент Лариса подошла ко мне, то, несомненно, мы опять слились бы воедино.

Но она продолжила тему:

— Знаешь, какой у меня характер? Могу месяц быть одна и всех отгонять. И не пить совсем. А потом напьюсь, иду на улицу и ловлю первого встречного мужика, чтобы отдаться ему. Никто еще не отказался.

— Еще бы! — вырвалось у меня.

— Но только на одну ночь! Потом он зря охаживает неделями, но отстает в конце концов.

— Ты как царица Тамара. Только та приказывала отрубать голову.

— Но у меня нет придворного палача, — покрутила оторва плечами.

— Так у Витьки девок — тьма!

— Он сказал: «Променяю всех на тебя одну».

Я задумался.

— Ты сегодня после «Абсолюта» свистнула бы его сюда?

— Не знаю, я тебя хотела!

— А со мной тоже только на одну ночь загадывала в первый день?

— Так и было, только ты у колледжа уломал меня.

— Дела…

— Вадик, люблю я тебя!

По щекам девушки потекли крупные слезы.

Через несколько минут Ларисин диван издавал под нашими телами упоительную скрипучую музыку.

Теперь Лариса не тянулась к выпивке, мы любили друг друга со все возрастающей нежностью, без рискованных экспериментов, но самое интересное — ее хамелеоны перестали играть всеми цветами радуги и излучали устойчивый теплый свет.

Я позвонил Людмиле.

Сначала она пришла в ужас:

— Ты решил жениться на Ларисе?!

Я рассказал, как все случилось.

— Это бесперспективная связь, ты только опозоришь себя в городе!

— Но ты сама говорила, что она лучшая девочка, что жить я без нее не смогу. Она стала совсем другой!

И поделился деталями по поводу происшедших в наших отношениях перемен.

Людмила задумалась:

— Брак серьезная вещь. Я вот попросила Геру отложить нашу регистрацию до весны, проверить отношения.

— А мне Лариса с трудом дала только два месяца.

— Слушай, а может быть, злая эфирная сущность сбежала из нее?

— Может быть! В глазах не видно дьявольской игры!

— Тогда приходи с ней еще раз на кирлиан, посмотрим.

— Сам хотел попросить об этом, — вздохнул я. — Нельзя безоглядно принимать серьезное решение.

— Она увлеклась программированием в колледже?

— Да, ей это нравится.