Снова последовали долгие часы забытья. Узник стонал, метался в бреду, потом очнулся, сел на шконку. Зверски хотелось курить и есть. Кормить его, судя по всему, не собирались – значит, не заслужил. Канонада превратилась в привычный фон. Подрагивала земля, сыпалась штукатурка с потолка. За стенами смеялись люди – в этом заведении, судя по всему, обитали исключительно весельчаки. Кого-то били – бедняга стонал и матерился. «Ты не одинок», – обреченно подумал разведчик.

Послышались голоса – кто-то шел по коридору. «Дальше я сам, возвращайтесь к службе», – бросил знакомый голос. Шубин поднялся, держась за стену. К камере подошел комполка Малахов, начал растерянно мяться. Лучик надежды сверкнул в мозгу. Ведь не поленился майор, приехал в штаб дивизии за три километра! Шубин бросился к решетке и вцепился в прутья.

– Товарищ майор, здравия желаю!

– Да мое-то здравие со мной, а вот тебе, лейтенант, оно точно не помешает… – неловко пошутил Малахов. Он был бледен, глаза запали в черепную коробку, от майора исходил слабый запашок спиртного – тяпнул, стало быть, с горя. – Прости, лейтенант, неудачная шутка… Они что, били тебя?

– Товарищ майор, что происходит? Все эти вздорные обвинения… Вы же понимаете, что я ни в чем не виноват? Майор Гуньков накатал «телегу» в особый отдел – догадайтесь, что его сподвигло! – а эти с радостью схватились, нашли себе жертву!

– Я все понимаю, Шубин. – Комполка натянуто усмехнулся. – Меня самого корежит от этой мрази в наших рядах. Ни разу не бывали под пулями, а мнят себя вершителями судеб… Как же не вовремя, черт возьми! – Отчетливо скрипнули зубы. – Дело высосали из пальца, а сейчас ты мне нужен, как никогда, и отнюдь не за решеткой.

– Так сделайте что-нибудь, товарищ майор, вы же командир полка, имеете влияние!

– На этих людей никто не имеет влияния, – с досадой отмахнулся Малахов. – Даже маршалы стараются обходить их стороной. Не знаю, что можно сделать, лейтенант. Паршиво на душе, последней сволочью себя чувствую… Твои ребята бузят, отказываются идти на задание без тебя, требуют освободить их командира. Но это они сгоряча, пойдут как миленькие. Боец Томилина ходит вся черная, ко мне дважды пробивалась, умоляла что-нибудь сделать… Самое противное, что формально основания у них есть: задание ты запорол, командиры погибли, да еще и этот плен. Думаешь, кто-то будет разбираться, правильно ли вы поступили, обойдя трясину? С секундомером проверять будут? Опять же, они не станут считать, сколько минут ты пробыл в плену, и вычислять, как ты туда попал. Но на деле это, конечно, форменная фикция. Ты повел себя правильно, и это подтверждают все твои ребята.

– Прошу вас, товарищ майор, примите меры! Я не боюсь смерти, но хочу умереть в бою, а не по милости негодяев, с клеймом труса и предателя!

– Я все понимаю, лейтенант, поэтому и пришел к тебе. – У майора был откровенно бледный вид. – Постараюсь сделать все, что от меня зависит… Ладно, извини, мне надо ехать в полк – мы на совещание в штаб приезжали.

– Хорошо, товарищ майор. Прощайте, не поминайте лихом. – Руки опустились, Шубин отошел от решетки.

– Да чтоб тебя! – Малахов резко матюкнулся, пунцовая сыпь высыпала на лицо. – Что мы пресмыкаемся и лебезим?! Ты прав, Шубин, с этим нельзя мириться, это дело принципиальное! – Комполка расправил плечи, в его голосе зазвенели решительные нотки. – Я возвращаюсь в штаб дивизии, буду разговаривать с комдивом. Пусть уймет своих волков из спецотдела – уж больно распоясались! У тебя отличный послужной список, ты практически герой, как они могут разбрасываться такими фигурами? Обязательно приму меры, жди! И плевать, что мне тоже прилетит по шапке! А майору Гунькову устрою веселую жизнь, он у меня с передовой не вылезет!

– Спасибо, товарищ майор, буду ждать!

Шубин облегченно выдохнул. Какая-никакая, а надежда появилась!

Майор еще немного помялся и ушел. Надежда висела на волоске, но чем черт не шутит? Если товарищ майор действительно разозлился… Шубин метался из угла в угол и вспоминал молитвы. Да какое там, черт возьми, вспоминал – просто выдумывал! Опять разболелась голова, стали подкашиваться ноги. Почему его не пригласили на очередной допрос? Все решили без него?

Начался обстрел – немцы забрасывали снарядами дивизионный штаб. Ухали взрывы, глухо отдаваясь в подвале. Штукатурка падала так, что пришлось встать в угол. В подвале остро пахло плесенью, он только сейчас это почувствовал. Вообще у него обострились все чувства. Обстрел прекратился, наступила продолжительная тишина. Ноги онемели, пришлось прилечь. Навалились яркие видения – он снова провалился в беспамятство.

Загремели засовы. Шубин очнулся, встал. В голове плавала муть. На пороге стоял капитан Латкис с каменной физиономией, за его спиной мерцали автоматчики.

– Приготовьтесь, Шубин, – сухо сказал следователь. – Выездной коллегией трибунала 33-й армии вы приговариваетесь к расстрелу. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, будет приведен в исполнение немедленно.

Мир качнулся. Хотелось надеяться, что он не изменился в лице, но ноги куда-то поехали, пришлось схватиться за стену.

– Вы в своем уме, товарищ капитан? – Слова с трудом выбирались из горла. – Какой расстрел? За что? Я даже не присутствовал на судебном заседании…

– В этом нет необходимости. Вот постановление. – Латкис развернул сложенный вдвое лист бумаги. – Можете ознакомиться, если ваше состояние вам не помешает. Держите, Шубин, читайте. В исключительных случаях приговоры выносятся без присутствия обвиняемого. Да вы и сами понимаете, какое сейчас время и сколько неотложных дел у военных судей… Пойдемте, Шубин. И не вздумайте сопротивляться, это ни к чему хорошему не приведет.

Враждебные вихри витали в голове. Осмыслить это безумие было невозможно.

– Подождите, капитан. – Он уцепился за последнюю ниточку. – Майор Малахов обещал принять меры, он должен доставить рапорт командиру дивизии. Нужно дождаться его решения…

– Командир дивизии не вправе вмешиваться в дела судебных инстанций, – отрезал следователь. – В наших вооруженных силах решительно пресекаются кумовство и покровительство. Впрочем, уверен, что майор Малахов не успел встретиться с полковником Мироновым. – Латкис криво усмехнулся. – Очень жаль, но майор погиб по дороге в штаб дивизии. Полагаю, он как раз ехал ходатайствовать по вашему поводу. Напрасно Павел Дмитриевич это сделал. Отправился бы в полк – остался бы жив… Вы должны были слышать, как взрываются снаряды. Штаб пострадал, но все остались живы, кроме майора Малахова. Мина взорвалась прямо перед капотом, водитель погиб мгновенно, майор получил ранения, несовместимые с жизнью… Но ладно. – Следователь кашлянул. – Полк все равно будет расформирован. В нем практически никого не осталось. Выживших вольют в другие подразделения, в том числе и бойцов вашего