– Я слышала, как тебя называли Кэйти и Ингрид, – прошептала Мелисса. Она помолчала. – Хочешь, мы с моими друзьями с ними разберемся?

– Нет, спасибо. Я сама, не беспокойся, – сказала я.

– О чем это вы шепчетесь? – спросила мама.

– Просто… секреты, – сказала я.

– Ну, я вижу, общая комната поможет вам сблизиться, – обрадовалась мама. Она посмотрела на часы. – Мартина, очень хорошо, что ты встала сама и тебя не надо было будить. Как раз есть время приготовить вам нормальный завтрак, если хотите. Как насчет бекона и яиц?

Яйца!

– Нет, спасибо, – быстро сказала я. – Я наелась хлопьями.

– Спасибо, мама, – помотала головой Мелисса. – От жареного о-о-очень толстеют.

– Спасибо, Джен, но я собираюсь выйти на час-другой, чтобы расклеить листовки в округе.

Папа напечатал на компьютере небольшое объявление о своем агентстве путешествий, и ему не терпелось расклеить его. А я хотела как можно скорее употребить яйца по назначению. Все первые уроки я нащупывала коробку в школьной сумке. Я ждала времени ланча, когда можно было исполнить задуманное. И наконец пошла на игровую площадку, где все девочки начинали новую игру в лапту. Кэйти объявила себя капитаном. Ингрид, Элайша и все другие захотели быть в ее команде.

– Я буду капитаном другой команды, – сказала я.

– Нет, не будешь. Ты даже не умеешь играть, – сказала Кэйти. – Никто не хочет играть с тобой, Синюха.

– Эй, Синюха, убирайся, – сказала Ингрид.

– Ты мусор, Синюха, – сказала Элайша.

Несколько других девочек начали что-то петь про Синюху. Несколько мальчиков даже отвлеклись от своей игры и стали на нас смотреть. А мне было все равно, пусть бы хоть вся игровая площадка следила за нами. Я улыбалась и нарочно размахивала своей школьной сумкой.

– Что это ты ухмыляешься, Синюха? – насторожилась Кэйти.

– А ты знаешь, что такое Синюха? – спросила я.

– Конечно знаю, – ответила Кэйти. – Это ты!

– Ведь на самом деле тебе неизвестно, что собой представляет настоящая синюха, а?

– Это насекомое, – сказала Ингрид. – Ужасное ползуче-летучее насекомое.

– Ага, это ты, – сказала Элайша.

– Я не ползуче-летучее, не хватающее и не пресмыкающееся перед Кэйти. Это вы обе такие. Если я синюха, то, значит, я – мясная муха.

– Да? Мясные мухи ужасны, – сказала Ингрид.

– И вовсе не ужасны, это просто маленькие насекомые, но ужасно то, на что они откладывают яйца – это всегда гниющее мясо, навоз, падаль и раны. Вот это как раз и есть вы – гниющая, воняющая падаль и гной. Так что я собираюсь отложить яйца на вас. – Я сунула руку в свою школьную сумку, вытащила коробку, в один миг открыла ее и стала бросать яйца.

Намерения мои были ужасны. Я попала Кэйти прямо в голову, и яйцо полилось по ее длинным волосам. Я попала Ингрид в нос, залив ей яйцом все лицо. А Элайше яйцо попало прямо в центр ее толстого живота, так что оно потекло на юбку и закапало по ногам. У меня еще оставалось три яйца, но Кэйти, воя, как маленький ребенок, помчалась в туалет. Ингрид бежала за ней, бормоча:

– Мы расскажем! Тебе попадет!

И Элайша тоже бежала, подпрыгивая, потому что у нее промокла юбка.

Все вокруг застыли и стояли как столбы, уставившись на меня и разинув рты.

– Еще кто-нибудь хочет назвать меня Синюхой? – спросила я.

Не нашлось ни одного желающего. Мальчики и девочки просто таращились на меня в благоговейном ужасе, будто я превратилась в Могучую Марту.

– Уау! – воскликнул Микки Уэст, который подошел вместе со всей бандой мальчиков. – Ну ты им и показала!

– Ты неплохо кидаешь, Марти! – похвалил Саймон Мэйсон.

– А вы видели их лица! – хихикнул Джереми Уаймарк.

Они начали смеяться, и большинство мальчиков присоединились к ним. Девочки все еще выглядели немного ошеломленными.

– Марти, ну теперь тебе и попадет, – взволнованно сказала Мэнди Харт.

– Слушай, они сказали мистеру Хаббарду! – предупредила Джули Браун.

Я посмотрела, куда она показывает. Да, там появился сам мистер Хаббард, наш директор, у него было красное лицо, и он направлялся явно ко мне. И не один. Рядом с ним шла наш школьный секретарь. Миссис Майклс. Моя мама.

Если бы я действительно была Могучей Мартой, то в этот момент я весело помахала бы всем, подпрыгнула в воздух и взлетела бы вверх в небо, что можно было бы назвать хулиганством. Но я не была Могучей Мартой – я стояла не двигаясь, будто приросла к этому месту.

Круто. Я попала в беду. Меня потащили в школу и в комнате мистера Хаббарда прочли суровую нотацию, а мама в это время отмывала плачущих Кэйти, Ингрид и Элайшу.

– Мартина, невозможно поверить, что ты могла так плохо себя вести, – сказал мистер Хаббард. – Кидаться яйцами не только отвратительно и глупо, но это также и опасно. Ты могла действительно поранить Кэйти, Ингрид и Элайшу.

А я и хотела их поранить, но у меня хватило ума не сказать этого вслух.

– И для этого не было абсолютно никаких причин, – продолжал мистер Хаббард. – Что заставило тебя совершить подобный поступок? И зачем ты принесла в школьной сумке сырые яйца?

Я подумала было рассказать ему историю с Синюхой, но поняла, что он ничего не поймет. Поэтому я так и стояла, уставившись на доску и переминаясь с ноги на ногу, пока он бубнил и бубнил. На самом деле это вовсе не было страшно – просто скучно. Но я понимала, что это временное затишье перед бурей. Бурей была мама.

Когда прозвенел звонок на урок, мистер Хаббард махнул рукой, чтобы я ушла. Я быстро помчалась по коридору, но мама выскочила из своего кабинета и успела схватить меня за плечо, прежде чем мне удалось убежать.

Она слегка встряхнула меня.

– Ну подожди, уж дома-то я до тебя доберусь! – прошипела она.

Сидеть на уроках в этот день было очень странно. Я с трудом решала задачки, с трудом писала тест. Обычно ни то ни другое удовольствия мне не доставляло, но сегодня я хотела, чтобы каждый урок тянулся вечно. Нашей учительнице, миссис Мэдли, рассказали об инциденте с яйцами, и она сочла необходимым прочитать еще одну небольшую нотацию перед всем классом – хотя ее губы все время подрагивали, будто она вот-вот могла прыснуть со смеху. Возможно, дело было во внешнем виде Кэйти, Ингрид и Элайши. Мама, конечно, постаралась, но они все равно выглядели сильно пострадавшими от яиц, особенно Кэйти. Казалось, будто она не мыла волосы несколько недель. Все трое, естественно, свирепо смотрели на меня, но напасть не пытались и, хотя все время перешептывались, ни разу не произнесли противного слова «синюха».

Все другие дети поглядывали на меня с осторожностью, словно стараясь догадаться, что еще я собираюсь отмочить. Микки Уэст послал мне записку: