очистить, выжечь и истребить всякий корень греха и самолюбия врожденного в нас и явиться в полной чистоте и правде Божией; так как и золото тогда только имеет свою цену, когда оно несколько раз прошло чрез горнило.

Итак, вот путь, которым мы должны идти и пройти, несмотря на его трудность. И вот отчасти причины, почему мы должны идти сим путем.

Но, изобразив все трудности предлежащего нам пути, мы скажем нечто и об утешениях, который христианин может встретить на нем.

Мы здесь умолчим, как об известной всем истине, что Христианский путь неуклонно ведет в вечное Царство совершенного блаженства и неизреченной славы; но скажем, что и в сей жизни последователь Иисуса Христа не лишен возможных утешений и даже блаженства. Так например: 1-е. Кресты, встречающиеся в сей жизни, никогда не бывают беспрерывны, но перемежающиеся. 2-е. Всякий крест, перенесенный с кротостью и преданностью воле Божией ведет за собою внутреннее утешение, соразмерное тяжести креста и расположения души несущего. 3-е. Хотя и кажется, что ныне нет или очень мало истинных и опытных крестоносцев; но они есть, и встреча с ними на пути крестном может быть большою отрадою и утешением. И наконец, что всего несомненнее, когда человек уже пройдет некоторое расстояние на сем пути, то он непременно мало-помалу исполнится Святого Духа-Утешителя, точно так, как исполнились им Апостолы. И тогда никакой крест не будет тяжел.

И так, рассмотрев, по возможности, со всех сторон предлежащий нам путь креста, будем ли говорить что-нибудь во убеждение свое? Будем ли говорить, что мы должны идти сим путем потому, что он неизбежен, что другим путем мы никогда не достигнем совершенства и славы, и что, если мы здесь не понесем крестов, то там кресты адские сокрушат нас и проч.? Но, что все убеждения наши для нас, когда и убеждения Самого Небесного Учителя для нас весьма часто, как глас вопиющего в пустыни! Итак, вместо всяких убеждений, скажем только то, что если мы уже чувствуем себя далекими от предлежащего нам пути, то по крайней мере, положим себе за правило: не глумиться и не пререкать и, так сказать, не недоверять слову Евангельскому, проповедующему самоотвержение и кресты; но, сознаваясь в своей слабости и нерадении, будем обращаться с сердечною молитвою к Тому же, Кто первый указал нам сей путь, и прошел им, и будем просить Его, дабы Он дал нам и желание и силы идти за Ним.

О, если бы кто-нибудь из нас, хотя бы один, положил на сердце нынешние слова Иисуса Христа и решился бы сделаться истинным последователем Его! О! Какою бы радостью возрадовались небесные жители о церкви нашей! Господи! Услыши, помози и спаси нас. Аминь.

IX. Слово в неделю пятую св. Поста

1838 г.

Дай нам сесть у Тебя, одному по правую сторону, а другому по левую в славе Твоей. (Мк.10:37).

Так просили Иисуса Христа ученики Его Иаков и Иоанн.

Как странно слышать такое прошение от лучших учеников такого Учителя, который и словом и делом поучал глубочайшему смирению, и тогда, когда они, так сказать, уже совсем оканчивали свое учение!

Иисус Христос, на пути в Иерусалим, предсказывал им свои страдания и смерть: «Вот, мы входим в Иерусалим, говорит Он, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть, и предадят Его, язычникам, и поругаются Ему, и будут бить Его, и оплюют Его, и убьют Его». Но сии ученики, вместо всякого ответа, просят Его о том, чтобы Он сделал их первыми по Нем в Его царствии, и преимущественно пред всеми прочими учениками Его. «Дай нам, говорят они Иисусу Христу, сесть у Тебя одному по правую руку, а другому по левую во славе Твоей».

Тогда, когда бы, кажется, надлежало особенно просить веры и силы к несению крестов, которые они должны были встретить на пути своем, и помышлять о том, чтобы не быть последними между своими собратиям в предлежащем им подвиге, они уже просят о награде и славе, уготованных претерпевшим до конца, и домогаются первенства пред всеми!

Сколько человеческого в сем прошении Апостолов! И особенно, какими резкими чертами выражается здесь самолюбие человеческое! Но вспомним, братие, что это прошение учеников было еще до получения ими Духа Святого, т. е., как обыкновенных людей, естественных, невозрожденных, а всякой человек, как бы он ни был велик по мнению мира, но если он не имеет в себе Духа Святого, то он более или менее, но всегда самолюбив. Сия истина будет предметом нашего слова.

Какая сила заставляете людей действовать? Простое ли желание продлить свое существование как можно долее, или только нужда и необходимость в средствах существования? Нет! Человек выше таковой необходимости. Итак, что же побуждает человека действовать?

Если принять в соображение только ближайшие причины, побуждающие человека действовать, то они столь многоразличны, сколько люди между собою разнятся характером, нравственностью, образованием и мнением, и следовательно, таковые причины бесчисленны, необъяснимы; но мы поищем общих, главных.

В первобытном состоянии человека побуждением к действованию было то чистое, тихое и стройное стремление к блаженству высшему, которое Творец дал человеку вместе с его душою и бессмертием. Но по падении человека в чувственность, т. е. в нынешнем состоянии, люди действуют только по двум главным причинам, т. е. или по побуждению самолюбия, или по побуждению любви Божией; или сказать иначе, ныне во всяком человеке действует или дух самолюбия, или дух святой. — Немного надобно прозорливости, чтобы сказать, который дух преобладает ныне в людях. Но что есть самолюбие?

Самолюбие или себялюбие есть непреодолимая привязанность и влечение к собственному самоуслаждению. Быть самолюбивым, значит всегда и везде любить самого себя, желать себе возможного блага, искать и стремиться к наслаждениям и удовольствиям; словом, во всех своих действиях, более или менее, иметь в виду свое самодовольствие.

Под именем самолюбия здесь не разумеется одно только то своекорыстное и личное желание самодовольствия, которое все делает прямо только для одного себя, нет. Здесь разумеется вообще всякое побуждение и стремление человека, производимое не духом любви Божией, и потому самолюбие само по себе есть, так сказать, ни порок, ни добродетель; ибо оно может унизиться до самого грубого и животного хотения и возвыситься до того высокого самоотвержения, где человек для исполнения своих обязанностей не щадит даже жизни своей.

Из сего следует, что самолюбие, взятое в таковом пространном смысле, имеет многие качества: 1-е, оно имеет бесчисленные степени; 2-е, влияние его на дела человеческие