– Так-то лучше, – говорит он, довольный. – Но я не понимаю, что случилось…

– На-ка вот лучше поешь… – утешает его Попрыгу­нья. И в следующий раз не подбирай слишком белые камни.

Солнце уже заходит, когда мы прощаемся с Обжи­гающим Кремнем.

– До свидания, ребята, приходите еще. И ты будь здоров, старый толстяк, – добавляет Человек Ремесла, дружески хлопая учителя по спине.

– Гр-р-р! – отвечает дедушка Пузан и с такой силой хлопает умельца по спине, что Обжигающий Кремень едва не вылетает из пещеры.

– За что ты так не любишь Человека Ремесла, де­душка? – спрашивает Блошка, пока мы спускаемся.

– Хвастун, задавака… – бормочет учитель.

– Но он знает свое дело. Многие стойбища завидуют нам, – замечает Молния.

– Они ничего не понимают. Я тоже умею работать с кремнем… – огрызается старик.

– Ты так говоришь потому, что тебе завидно! – не удерживаюсь я.

– Помолчи, Неандертальчик. И вспомни, что тебе предстоит нелегкое объяснение. Украсть мясо, предна­значенное для Матери-Луны… завести щенка! На на­шем стойбище такого отродясь не случалось!

Березка и Умник, взглянув на меня, опускают го­ловы.

Неандерталочка мрачнеет.

Какая туча собирается над нашими юными голо­вами!

Как только Вонючка повторила свои обвинения пе­ред Советом старейшин, разразился страшный скан­дал.

Насупленный Лоб, Испепеляющий Взглядом и Рука-на-расправу-легка готовы были в клочья разорвать чет­верых, что посмели нарушить самые основные правила жизни общины.

Но папа Большая Рука сдерживает их ярость.

– А вы что скажете? – спрашивает он нас. – Вы признаете себя виновными?

– Мы невиновны! – заявляет Березка. – Мы не сде­лали ничего плохого.

– Слыхали? – радуется дорогой мой папочка. – И потом, где доказательства?

– Прафда, – шамкает Беззубый Лось. – Нуфны докавательштва.

– Так давайте поищем их, – неистовствует Насуп­ленный Лоб.

– Следы! – вопит противная Вонючка. – Там, в пе­щерах, они переходили через ручей и влипли в грязь. Идите по следам: следы вас выведут к логову зверя.

– Прафда, пойдем по сведам! – соглашается Беззу­бый Лось.

Толпа старейшин устремляется к пещере Без Дна. Высоко подняв факелы, они минуют череп медведя, обозначающий зону табу, и выходят к берегу ручья. Следом идут охотники, женщины и, наконец, мы, дети. Я их нашел! Я их нашел! – кричит Насупленный Лоб.

Рука-на-расправу-легка злобно сверкает глазами и приподнимает шкуру с плеча, демонстрируя бицепсы.

Свисток, Мячик и Вонючка строят нам страшные рожи.

Щеголек пихает меня локтем и шепчет на ухо: – Вам несдобровать!

Тем временем Насупленный Лоб перебрался через ручей и по нашим следам вышел к камню, запирающе­му вход в пещеру.

– Сюда! Сюда! – кричит он вне себя от радости.

Я трепещу при мысли о Лизунчике, который за этим камнем ждет не дождется нашего прихода; виляет, на­верное, хвостом и не догадывается, бедняжка, что ему предстоит в самом скором времени.

Я гляжу на Березку.

Она уже давно не произносит ни слова, идет молча, бледная, с остановившимся взглядом. А Неандерталоч­ка дрожит; я беру ее за руку, и она немного успокаива­ется.

Папа Большая Рука отодвигает камень. Насуплен­ный Лоб наклоняется, проходит первым, за ним следу­ют остальные. Я закрываю глаза: с минуты на минуту послышится тявканье Лизунчика, и…

Но время идет, и ничего не происходит.

Приободрившись, я осмеливаюсь войти. В пещере – полная тишина.

Улыбаясь, Березка глядит на старейшин, которые шарят по углам пещеры.

– Он должен быть где-то здесь, – грозно ворчит На­супленный Лоб.

– Ему отсюда некуда деваться, – заверяет Рука-на-расправу-легка, поднимая глаза вверх, на расщелину, через которую проникает свет.

– Пефева быва заквыта, – напоминает Беззубый Лось.

Испепеляющий Взглядом ликует: он нашел подстил­ку из мха, которую Березка приготовила для Лизун­чика.

– Вот! Он был здесь! – вопит старейшина во все горло.

Подходят остальные.

– Но вдесь пуфто, – разочарованно бормочет Беззу­бый Лось.

Надо признаться, Лизунчик молодец: слопал все мя­со, ни волоконца не оставил.

Набравшись храбрости, заявляю:

– Может, это гнездо какой-нибудь птицы, которая сюда залетела через расщелину?

– Птицы, да? – рычит Насупленный Лоб, вытаски­вая что-то из мха. – С каких это пор у птиц вместо перьев волчья шерсть?

– Но тут только шерсть, – не сдаюсь я. – Волка-то нет!

– Ты, Неандертальчик, что-то стал слишком дер­зок, – каркает Испепеляющий Взглядом. – Пусть-ка Рука-на-расправу-легка тебя от этого полечит…

– Никто никого лечить не будет, – вмешивается па­па Большая Рука. – Волка нет, мяса тоже. За недостат­ком улик мы не можем назначить наказание.

– А следы! – взвизгивает Вонючка. – Следы – это не улика?

– Следы ничего не доказывают, – вмешивается Рысь. – Кто угодно мог прийти сюда. Откуда мы зна­ем, может, вы сами здесь наследили, чтобы свалить ви­ну на этих ребят. Всем известно, что компания Ще­голька и компания Неандертальчика на ножах…

Посылаю Рыси воздушный поцелуй. Какая хитроум­ная эта ледниковая девочка, сам черт ей не брат.

Насупленный Лоб скребет волосы, покрытые коркой прокисшего жира.

Испепеляющий Взглядом яростно взирает на Во­нючку.

Рука-на-расправу-легка снова обнажает бицепсы, но теперь для Щеголька, Свистка и Мячика.

– Мы тут ни при чем… – пугается Вонючка.