— Моя госпожа уже проснулась? — послышался совсем близко незнакомый приятный голос.

Стянув с головы подушку, я приоткрыла один глаз, а обнаружив возле дверей высокую худосочную девицу, хрипло спросила:

— Ты кто такая?

— Меня зовут Саранна. Я камеристка леди Фантальм… ваша камеристка.

— Ах да, Эдара о тебе рассказывала, — вяло отозвалась я, снова прикрывая глаза.

Уснуть бы, чтобы больше никогда не просыпаться. Ну или хотя бы до тех пор, пока мадам хирата не разберётся с душой своей затейницы миары.

— Утром заглядывал господин целитель, просил дать вам вот это, когда проснётесь. — С этими словами девушка подхватила со столика поднос и приблизилась ко мне.

— Что это? — спросила я, недоверчиво поглядывая на служанку.

В воспоминаниях возник образ седобородого улыбчивого старичка. Кажется, он был последний, кого я видела вчера, прежде чем провалилась в сон, и, кажется, он назвался королевским целителем, мэтром Фруктом. Нет, Фруктисом!

— Снадобье, которое поможет вам быстро восстановить силы.

Решив, что хуже уже точно не будет, я потянулась за бокалом и залпом вылила в себя всё его содержимое, после чего тяжело откинулась на подушки.

Я же говорю, бревно бревном.

— Где Эдара? Почему её вчера не было? Я весь вечер её искала.

Странно, но голос быстро окреп, из него исчезла болезненная хрипотца, комната перестала двигаться и двоиться, а лицо незнакомой девицы больше не казалось размытым.

И мэтр Фруктис у нас тоже душка!

Кажется, я произнесла это вслух, потому что Саранна, негромко кашлянув, поправила:

— Королевского целителя зовут мэтр Вруктилс.

Я так и сказала.

— Что же касается госпожи Реалис, вашей хираты, — уточнила служанка, поймав мой вопросительный взгляд, — её вчера… не пустили на праздник. Так же, как и вашего отца с матушкой.

— Что значит не пустили? — удивилась я.

— Распоряжение его величества. Но лучше они сами вам всё объяснят и расскажут. Они хотели бы с вами позавтракать. Что им передать?

— Что я жажду с ними пообщаться!

Я решительно откинула одеяло и так же решительно поднялась, продолжая в мыслях хвалить улыбчивого целителя. В голове окончательно прояснилось, а после банных процедур я и вовсе почувствовала себя заряженной до максимума батарейкой. Была полна сил, желания идти вперёд и непременно побеждать! Другими словами, вернуться в своё тело и в свой мир.

Пока Саранна колдовала над моими волосами, а феи ей в том помогали, я снова пропускала через себя события вчерашнего дня. Если отбросить эмоции, то в храме Темнейших всё прошло очень даже неплохо. Реши Редфрит оприходовать свою молодую жену не на алтаре, а в спальне, и богиня вполне могла остаться в стороне. А так не стерпела, вмешалась (красотка!) и популярно объяснила «мальчику», что фиг ему, а не ребёнок, пока не научится обращаться с супругой, как с человеком, а не с инкубатором для разведения наследников.

В общем, всё уже не плохо, а вполне терпимо. Эсфа выиграла для меня время. Надо будет сходить в храм, поблагодарить её за это.

— Перестаньте! Вы только мешаете! — Саранна раздражённо отмахнулась от светловолосой милахи в розовом платьице, протягивавшей ей заколку. Той самой, что вчера рассказала мне о планах змеючки Гиты.

Фея расстроенно шмыгнула носом, отлетела в сторону, а за ней последовали и остальные. Одна поспешила спрятаться за вазу, две другие переместились к окну и о чём-то чуть слышно зашептались, а темноволосая малышка принялась утешать ту, от которой отмахнулась моя камеристка.

— Зачем же так резко? — Я нахмурилась, вспоминая, что точно так же с феями вчера обращались Редфрит и Эдара. Да и на Лео придворные смотрели так, словно он был не милейшим лягушонком, а мерзким насекомым.

Саранна хмыкнула:

— Это же презренные. Как с ними ещё обращаться?

— Как с живыми, разумными существами. У которых есть чувства и которым наверняка не нравится, что их называют презренными.

Служанка недоумённо захлопала глазами, а потом пробормотала:

— Ах, ну да, вы же… — Тут же осеклась и, покосившись на притихших фей, торопливо закончила: — Давайте помогу вам одеться, моя госпожа. Ваши родители и ваша хирата уже во дворце, ждут вас.

Больше мы к теме фей не возвращались, но я сделала себе пометку в памяти: выяснить, почему люди так относятся к этим беззащитным созданиям. А пока что на повестке дня очередная битва с чародейкой Фантальмов. Да и с «родителями» тоже не помешает познакомиться. Может, через них получится выбить для себя каких-нибудь бонусов.

Чета Фантальм в компании ведьмы-блондинки коротали время на террасе, с которой открывался потрясающий вид на королевский парк. И снова я поймала себя на том, что восторгаюсь оригинальностью архитектурных решений и утончённым вкусом неизвестного архитектора. Сейчас, обласканный утренними лучами, парк напоминал мне тихую гавань. Умиротворение, тишь да благодать царили на его бесчисленных аллеях, концентрируясь в зелёном лабиринте, что находился в самом его сердце. Отсюда хитросплетение насыпных дорожек, обрамленных стриженым кустарником, отлично просматривалось.

Не терпится в этом лабиринте потеряться.

Эстетический кайф прервал громкий голос с визгливыми нотками, показавшийся мне смутно знакомым.

— Даниэла! Девочка моя! — Высокая тощая женщина со впалыми щеками, обильно намазанными румянами, отчего создавалось впечатление, что она всё утро тёрла их наждачкой, вскочила на ноги.

Над верхней губой маркизы темнела пикантная мушка, а изящная тонкая ручка активно теребила веер, хотя я бы не сказала, что было жарко. Наоборот, погода стояла прохладная.

Её светлость было бросилась ко мне, распахнув материнские объятия, но её остановил генерал — представительный мужчина в тёмно-синем мундире, обтянувшем его не менее представительный живот.

— Аделина!

Имя своей жены он произнёс так, будто вместо этого хотел сказать: стоять!

Пышные тёмные бакенбарды, в которых проглядывала седина, суровый взгляд из-под нахмуренных бровей, мясистый нос и плотно сжатые губы с нависавшими над ними усами — вот таким предстал передо мной отец моей тёзки, невольно напомнив мне моего собственного.

Нет, у папы нет ни усов, ни бакенбард, но взгляд один в один. И брови он хмурит так же, и в удовольствии прикрикнуть на жену тоже никогда себе не откажет.

— Свободен, — отпустила слугу, расставлявшего на столе блюда, Эдара.

Когда от молоденького паренька в ливрее не осталось и следа, маркиза с тяжёлым вздохом завела:

— Рандульф, но это же наша девочка. Я просто хочу её обнять.

— Это не наша девочка, и тебе, Аделина, это прекрасно известно, — резко обрубил военный.