А я ведь так люблю животных.

— Оставлю вас, — проговорил служитель Темнейших и растворился за завесой мрака.

Я даже пикнуть не успела, как Редфрит, подхватив меня под бёдра, решительно усадил на перепачканный в крови жертвенник и тут же, не теряя времени, стал покрывать моё лицо и шею жадными поцелуями. Пальцы мужчины требовательно скользнули по бёдрам, задирая юбку, и без того с готовностью оголившую мои ноги.

Нетерпеливые, обжигающие прикосновения в контрасте с холодом камня заставляли дрожать и кусать губы в предвкушении невероятного. Ещё один горячий поцелуй, и сильные, твёрдые пальцы сжались на моей груди. Не сдержавшись, я всхлипнула, выгнулась, подаваясь ему навстречу. Почему-то грубые, порывистые ласки этого мужчины ужасно заводили. Хотелось большего, причём немедленно, и я едва не застонала от счастья, когда Редфрит опрокинул меня на алтарь, а сам по-хозяйски устроился между моих покорно разведённых бёдер.

Кажется, он не собирался раздеваться, но даже это меня не раздражало.

Хотелось скорее перейти к самому главному, поэтому, когда он коснулся меня там, я шумно выдохнула и закусила губу, стараясь подавить стон всё усиливающегося удовольствия.

Даже хотела посоветовать ему действовать быстрее, не тратить время на разогрев (я и так уже горячее некуда), когда откуда-то сверху послышался женский голос, сухой и строгий:

— Ты разочаровал меня, король.

— Это не я, — быстро сказала я и нетерпеливо посоветовала: — Продолжай!

Но назойливый голос продолжал звучать, гулким эхом наполняя храм:

— Я не принимаю твою жертву и отказываю тебе в своём благословении.

— И чем я прогневил ваше темнейшество? — скрипнув от досады зубами, бросил в темноту Редфрит.

— Ты не с того начал, мальчик. А сейчас тебе придётся всё закончить.

Погодите-ка… Что значит закончить?

— Как? Всё-всё? — Приподнявшись на локтях, с упрёком посмотрела в дурацкую тьму. — Но я ведь только вошла во вкус!

— Вот, видите, — представил меня Редфрит живым доказательством того, что всё здесь происходящее совершенно нормально и ничуть не аморально, — жена уже успела войти во вкус. А я ещё не успел… войти.

И столько досады звучало в королевском голосе, что мне даже стало жаль его. Не голос, а удерживавшего меня за талию мужчину. Жену не хотел, а получил. Брачную ночь хочет, но, судя по всему, уже не получит.

И я тоже не получу…

Уф!

— Желание возлечь с тобой у девы должно быть добровольное. Чистое, ничем не замутнённое, — назидательно проговорила богиня. — Только обоюдная страсть даст плоды. А без обоюдной страсти плодов, король, не жди, — добавила философски и почти в рифму.

— Что-то я не заметил, чтобы она была против, — мрачно бросил владыка Треалеса.

— Совсем не против, — с готовностью подтвердила я, прицеливаясь к королевским губам и мечтая, как они снова начнут терзать мои жадными поцелуями.

— А кто ж под любовными чарами откажется? — усмехнулась невидимая Эсфа.

Не будь я под этими самыми чарами, сказала бы, что эта дамочка мне нравится. В отличие от Гиты с Эдарой. Но конкретно сейчас она мне жутко мешала и даже немного раздражала.

— Не отвлекайся, — посоветовала дважды мужу.

Но поздно. Редфрит отвлёкся, утратив в моих глазах все свои достоинства. А если быть точной, одно конкретное достоинство, которое я больше не чувствовала своими покорно разведёнными бёдрами.

— Под любовными? — Король сощурился, скользнул по моему лицу внимательным, хищными взглядом, а потом прогремел на весь храм: — Мильдгита! Какого демона?!

Он тут же отошёл от меня, и неприятный, колючий холод заскользил по обнажённой коже.

— Разве я разрешал?! — продолжал яриться его величество.

Сев на алтаре, я прикрыла оголённые ноги юбкой, правда, они снова раскрылись, потому что разрезы ни в какую не желали поддерживать образ благопристойной королевы.

Из полумрака донёсся тихий голос колдуньи, совсем не похожий на властный и резкий божественный:

— Я подумала, что так будет надёжнее, мой король. Чтобы уж наверняка и…

— Я. Не. Разрешал, — повторил он, рубя слова. — Что ты ей дала?!

— Её величество вдохнула настойку гретарры, а до этого…

— Значит, секса не будет? — решила я уточнить на всякий случай.

Ну мало ли, вдруг муж всё-таки передумает.

Вспомнив, что я всё ещё здесь, Редфрит обернулся, и наши взгляды, как это принято описывать в любовных романах, встретились, чтобы уже никогда не расставаться.

— Нам ведь не только ради… хм, плода надо стараться, — продолжила я добиваться королевского внимания.

Ну или просто короля добиваться.

— Можно ведь и отдохнуть, душой и телом. Особенно телом. На алтаре, конечно, жестковато. Поэтому предлагаю продолжить общение в моей спальне. Можно в вашей, мой король, — передразнила Гиту, добавив в голос рабской покорности. — Или она у нас общая? Тогда надеюсь, вы не храпите. Я сплю чутко и не переношу посторонние звуки. Но о сне поговорим после. Сначала немного… эмм, пободрствуем.

Редфрит прикрыл глаза, глухо произнеся:

— Уведите её, пока я не овдовел.

Кого попросил забрать меня, я так и не поняла, но спустя минуту-другую из синюшного марева, заволакивавшего не то храм, не то моё сознание, проступило, ну то есть выступило два стражника.

— Отведите её величество в её покои. И прекратите на неё пялиться! — рыкнул правитель, после чего стянул меня с алтаря, а с себя свой нарядный кафтан, в который меня и укутал, как гусеницу в кокон.

Приподнявшись на цыпочках, я прошептала ему на ухо:

— Надеюсь, ваше величество будет благоразумен и передумает. Если что, оставлю дверь приоткрытой и специально не буду надевать ночнушку.

Кажется, король досчитал до трёх. Может, до десяти — не берусь судить. После чего пробормотал тихо, так, что я едва его расслышала:

— Я сегодня точно кого-нибудь убью. — Вскинув на своих оловянных солдатиков взгляд, приказал: — Королеву в её покои, и лекаря к ней. Немедленно.

— Будет сделано, ваше величество, — поклонился первый.

— Прошу, моя королева, — второй тоже изобразил поклон.

Делать нечего, пришлось идти, хоть ноги, если честно, из храма не несли. Оставалось надеться, что Редфрит не станет слушать её темнейшество, поимеет совесть и придёт к своей молодой жене, чтобы и её тоже…

Ну вы поняли, о чём я.

Если бы ещё месяц назад ему сказали, что он будет вынужден жениться на девице Фантальм, он бы рассмеялся этому шутнику в лицо. Потом, возможно, приказал бы его вздёрнуть где-нибудь на Глехской площади — в назидание любому, кто посмеет заикнуться о возможности такого союза.