Поэтому сразу перехватываю его член, направляя его мысли туда. Сжимаю у самого основания, а самой рыдать хочется от того, какой он огромный, и как эта громадина снова будет брать меня на таран.

Хочу бросить какую-нибудь пошлую фразу, но вовремя одергиваю себя. Он приказывал не болтать, значит нужно молчать. Молчать и делать всё, что ему нравится.

Ему нравятся поцелуи. Кладу руку на шею, притягиваю его голову к себе и целую. По телу побежали мурашки. Его слишком много в этой комнате. Его запаха, его тела, его прикосновений. Если бы всё не было так паскудно, как знать, может я и могла бы расслабиться. Но без шансов. Он чужой и опасный, и всё, что на его прикосновения выдаёт мое тело — активирует режим тревоги и полный зажим. И его огромный налитый член, упирающийся в живот, лишь этот зажим усугубляет, подпитывая страх напоминанием от боли.

Снова выпадаю, снова пинаю себя. Никаких кислых мин и недовольных лиц. Только хорошая игра. Все женщины симулируют. И я не юродивая. Лишь бы остался доволен.

Стону ему в рот. Он сразу аж выпрямился весь, а потом вжал меня в себя и впился ещё более жарким поцелуем. Пальцы коснулись меня там и потерли клитор. Чувствую сквозь поцелуй, что нахмурился. Черт, смазки там в отличие от первого раза, где ее хоть немного, но было, нет в этот раз вообще. Совсем. Добро пожаловать в пустыню Сахара.

Это мне всю игру сломает.

Иду в отступление. Разрываю поцелуй, делаю шаг к тумбочке, достаю тюбик со смазкой и вручаю ему.

— Симулируешь, — на губах холодный оскал, а в глазах не лучше, швыряет смазку на кровать, а меня хватает за плечи, — что тебе опять не так?!

Что мне не так? Я же если начну перечислять список, он не закончится. Но ему нет до него дела, до моего списка. Он хочет знать почему я не теку как безумная от одного вида его трофея.

— Слушай, ты сам хотел девственницу. Я не знаю, что не так и почему там не хлюпает от счастья. Я вообще о сексе ничего не знаю. Либо учи и объясняй, либо надо было и правда брать Агату — она показала бы тебе класс, — вперяюсь в него сердитым взглядом.

— Ты хочешь, чтобы я сейчас совершил обмен? — сжимает пальцами мои волосы на затылке и заставляет смотреть в бешенное от гнева лицо. — Готова поменяться?

Агрессия снова подавляет весь запал дерзить. Мне хочется плакать.

— Чего ты хочешь от меня? — спрашиваю жалобно. — Покажи мне, что нужно сделать, и я сделаю. Я не умею угадывать желания, Илья. Ты же хочешь меня, — моя ладонь сжимает его налитый ствол. — Покажи мне. Покажи, как ты хочешь, научи меня что делать.

— Я тебе показывал и рассказывал, что мне нравится, ты же стоишь сейчас передо мной, словно тебя сюда насиловать пришли, а не заниматься с тобой сексом.

— С чего ты это взял? Я разве тебя не целую? Не касаюсь его? — киваю на член, — не проявляю активность? Ты сказал, чтоб я не болтала, когда я делала тебе минет, вот и молчу. Я делаю то, что тебе нравится, чем ты недоволен?

— У тебя нет своего мнения? Ты тупая, безголовая кукла? Совсем ничего не соображаешь? Тогда просто скажи, что я тебя не возбуждаю, как мужчина, и всё, — выплевывает последние слова и отлетает в противоположную сторону от меня. — Я хочу, чтобы в этом сексе было не просто тело, но и ты. Просто тело я могу найти в любой момент.

— Если хочешь, чтоб в этом сексе была я, то прекрати пугать меня, черт бы тебя подрал!

Всё, достал. Будь что будет, но я устала от всего этого.

— Ты хотел девственницу и почти изнасиловал меня за то, что я послушала тебя и замолчала свою боль, потому что тебе не интересна моя боль. Сейчас ты чего от меня хочешь? Девственницу? Шлюху? Чтоб говорила или чтоб молчала? Я не знаю и устала гадать. Тебе нужно моё мнение? У меня НЕТ опыта. Я не знаю, как себя вести. Я боюсь того, что если я сделаю что-то не так, ты снова станешь жестоким и сделаешь мне больно. И из-за этого меня заклинивает. Внятно объясняю?

— Я не сделаю тебе больно, — возвращается ко мне и берет моё лицо ладонями, — к черту опыт, это неважно сейчас, все придет со временем и вкусом.

Говорит жадно и сбивчиво, целуя мои губы.

— Просто расслабься, скажи, что ты хочешь, как ты хочешь, Стася, только прекрати делать это так, словно тебя пришел брать варвар. Я бешусь от того, что ты холодная и равнодушная. Неужели ты не видишь, что я к тебе чувствую?

Я внимательно смотрю на него. Что он имеет в виду? Я вижу, что он меня хочет. Это не новость. Он не первый хочет. Муж Агаты дрочил на меня и обещал трахнуть при первой возможности, как только отец выгодно продаст мою «целку». Я ненавижу этого червяка всей душей.

И желание, похоть, я могу понять. Но чувства? Я не слепая и понимаю, что я удобная «дама в беде», с которой вовсю можно проявлять свой мачизм, а он определённо мачо и нуждается в подтверждении своего превосходства. Но он сам четко всё определил: он купил меня для секса, я здесь пока ему не надоем. Все чётко. Так о каких чувствах речь? Разве ведут себя так с девушкой, которая нравится? Изменяют в открытую, бросают фиг пойми насколько одну? И это я только «нравится» взяла, про чувства сильнее помолчу, потому что в них не верю.

Так как ответить на его вопрос? Я вижу его хорошие поступки. Он много делает для меня. Но я думала, он делает это и для себя. Доказывая себе что-то. Теперь я уже вообще ничего не понимаю.

— Поцелуй меня. Мне нравится, когда ты меня целуешь.

Смотрит с недоверием, но ничего не говорит, просто молча оттесняет меня к кровати и толкает меня туда. Склоняется надо мной, когда ложится рядом и смотрит, смотрит мне в глаза, пальцами нежно поглаживая мои половые губы. Берет смазку, выдавливает на лобок и указательным пальцем размазывает ее. Сначала в меня проникает один палец, осторожно, входит медленно, но настойчиво. Губы Ильи нежно ласкают мои соски.

— Что чувствуешь?

— Мне приятно, — отвечаю негромко.

Смазка охладила кожу, его горячий палец как контраст холодной жидкости. Странно, непонятно. Немного интересно.

Грудь откликается лучше, чем низ живота. Соски явно уютно себя чувствуют в его горячем рту.

Он слишком возбужден, чувствую бедром его член, который подрагивает. Мужчина проникает двумя пальцами и в этот раз орудует рукой быстрее, трахает и хрипло рычит мне в шею, целует ее, кусает мочку уха.

— Стась, тебе не больно?

— Нет, — отвечаю низким голосом.

Приподнимаю голову, смотрю, как его пальцы скользят внутрь и выныривают. Порочно. Но это лишь пальцы, хотя они у него тоже длинные и мощные. Орган, который меня пугает, таранит мое бедро. И я чувствую, как там узко. Врач объясняла, что у меня такая конституция. Она проговорила, что влагалище эластично и способно подстроиться под любой размер, раз уж оно способно дать новую жизнь четырехкилограммовым детям. Но делать это надо постепенно, а не так, как у нас было.

Перевожу взгляд на лицо своего любовника. Он напряжен, чувствую это. Старается в этот раз. Опять же, чуткость, не свойственная ему. Я тоже должна постараться. Если уж он себя ломает, то и с меня не убудет.