Анаэ (недоверчиво): Никто?

Конрад: Абсолютно! Атака из шестой позиции с упором на левую ногу, уклон корпуса, переводом из четвертой позиции — укол!

Входит Анаэ в халате с распущенными волосами. Она берет шпагу, бросает ее изумленному Конраду и встает в стойку.

Анаэ: Ну-ка посмотрим, что это за выпад такой, господин через три «К». Мой батюшка обучил меня в Баден-Бадене кое-каким начаткам этого искусства.

Конрад (умиляясь): Воительница! Но что вы!.. Разве могу я, даже ради забавы, угрожать вам пусть даже… э-э-э-э… (оглядывается по сторонам) пусть даже веткой сирени?

Анаэ: При чем тут сирень? Тут нет никакой сирени!

Конрад (с досадой): Да? Ну… Это такое выражение… Как бы позитивистское! Но…

Анаэ выбивает у него из руки шпагу.

Анаэ: И вы собираетесь еще кого-то убить? С таким-то запястьем? Ну и ну!

Конрад (в бешенстве): Берегись, демоница моей души! Берегись! (Суетится, рука в третьей позиции, упор на левую ногу, корпус наклонен вперед. Анаэ одним взмахом отбивает его шпагу.) О неосмотрительная! О дерзкая! Меня разоружила любовь к вам, о моя чаровница!

Анаэ: Ну, в этой области вы еще долго останетесь девственником, мой распутный бельчонок!

Конрад набрасывается на нее и тащит в направлении спальни. В этот самый момент дверь открывается и появляется Венцеслав. Услышав любовные возгласы, он кажется возмущенным и стучит в дверь.

Анаэ (из-за сцены): Кто там? Чего вам надо?

Венцеслав: Это я, дорогая Анаэ! От вас мне ничего не надо, но мне хотелось бы, чтобы мой кузен вел себя потише.

Выходит полуодетый Конрад.

Конрад: Что ты вмешиваешься?

Венцеслав: Я вмешиваюсь, потому что ты находишься у моего лучшего друга, в его доме и ведешь себя из рук вон плохо!

Конрад: Ты еще будешь меня учить! Стоило мне отписать тебе Лютцен, как ты сразу стал не в меру заносчив!

Венцеслав: Я не желаю, чтобы ты выставлял моего друга Фридриха на посмешище!

Конрад: Да ему плевать на то, смешон он или нет! Он счастлив. У него есть Анаэ, она принадлежит ему одному, ну почти. Он женат на ней.

Венцеслав: На вкус и цвет…

Конрад: Что на вкус и цвет? Неужели Анаэ оставляет тебя холодным?

Венцеслав: Вот тут ты прав, она скорее вогнала бы меня в холодный пот! От бровей и до пяток!

Конрад: Почему «от бровей и до пяток»? Обычно говорят «с головы до ног»!

Венцеслав (смеясь): Не знаю. Обычно у меня ни голова, ни ноги никогда не потеют.

Конрад: Я знаю, что с тобой: ты завидуешь!

Венцеслав: Я? Завидую? Еще чего!

Конрад: Вся Вена без ума от нее! Я не встречал еще ни одного мужчины, который говорил бы о ней не краснея.

Венцеслав (усмехаясь): Ну да, еще бы! Разумеется!..

Конрад: Что «еще бы»? Что «разумеется»?

Венцеслав: Ну вот я, к примеру, не краснею…

Конрад: Правильно, ты не краснеешь! Ты зеленеешь! Завистник! Мой распрекрасный венский кузен завидует бедному Конраду, который еще два месяца назад был девственником. Ха-ха-ха!

Пауза.

Венцеслав (беря себя в руки): Хорошо. Не будем больше об этом. Знаешь, ты и правда гораздо лучше выглядишь.

Конрад: Она исцелила меня. Даже моя раздражительность куда-то подевалась. Потому что, как только я начинаю нервничать, Анаэ успокаивает меня своей любовью, своими ласками…

Венцеслав: Хорошо-хорошо! Ладно, все правильно, тебе это пошло на пользу. Тебе надо бы поехать поскорее в Пруссию, успокоить матушку и твоих…

Конрад: Только подумать, что я был девственником! Нет, ты представь себе, Венцеслав! Какая глупость! Тридцать лет загублено зря!

Венцеслав: Как это — тридцать? Поверь, в четыре года ты вряд ли нашел бы себе таких страстных любовниц!..

Конрад (все больше увлекаясь): И она тоже полна тех же сожалений, а потому это ощущение потраченного впустую времени пьянит нас обоих! Да-да, эти сожаления действуют опьяняюще! И она, как и я, делает все, чтобы их успокоить…

Венцеслав: Это все знают. Она даже ни на кого больше не смотрит…

Конрад: На кого не смотрит?

Венцеслав (смутившись): На другие пары… До твоего приезда они с Фридрихом встречались с другими супружескими парами, ну, как все молодожены…

Конрад: Как это? Какими парами? Кто это был? Ох, Венцеслав, я сгораю от ревности! Ревность закупоривает мне вены, кровь сворачивается, густеет, сердцу тесно в груди, дыхание останавливается, я… я сейчас в обморок упаду…

Венцеслав (услужливо): Может, выпьешь греффа?

Конрад: Да. Нет, зеленая бутылка! Другая! У меня есть своя бутылка, куда этот ангел наливает липовый отвар, чтобы я время от времени мог успокоиться. Да, вот эта. Это она!

Входит умиротворенная и улыбающаяся Анаэ, на ходу заплетая косу (или закалывая волосы).

Анаэ: А я как раз собиралась напомнить, чтобы вы выпили вашу микстуру, Конрад. Самое время для лауданума. (Протягивает ему флакон, который тот опорожняет одним залпом.)

Конрад (строго): Так что это за супружеские пары, с которыми вы встречались до моего приезда?

Анаэ: Пары? Какие пары? Ни с какими парами я не встречалась! Разве что с мужьями. Не понимаю, к чему вы клоните. Супружеские пары? Что за вздор! Хотя вообще-то это могло быть забавно!

Конрад: Что? Что вы такое говорите? Попрошу вас объясниться!

Анаэ: В самом деле, пока вы не стали отнимать у меня все свободное время, мой крикунишка, мы с Фридрихом встречались с другими людьми. Я, впрочем, охотнее беседовала с мужчинами, чем с их женами. Вы же сами говорили: у женщин голова с орех!..

Конрад: Голова, как орех! Не с орех, а как пустой орех! Вы все забыли!

Анаэ (добродушно): Как вам будет угодно! А что, Венцеслав, вы уже вернулись со скачек? А где же Фридрих?

Венцеслав: Придет с минуты на минуту. Представьте себе, на скачках опять произошло покушение. Какой-то анархист стрелял в эрцгерцога. Слава богу, негодяй промахнулся и его высочество не пострадал, но преступнику удалось улизнуть. Скачки пришлось прервать. Я страшно зол: в последнем забеге я поставил на верную лошадку.