– В чем проблема? Или каждый раз после секса будешь выть? Что не так? Я не причинил тебе боли.

Не хотела говорить, желала освободиться от его рук, но он сграбастал и притянул к себе, и меня накрыло от его запаха. Не желая окончательно лишиться здравого смысла, стала сильнее вырываться, но он буквально вбил в свое тело, и, схватив за подбородок, рявкнул:

– С ней ничего не случится! Твоя дочь будет с тобой, целая и невредимая. Что еще надо?

Он не говорил, рычал. Злился. И был возбужден.

– Она там… боится… – выдохнула, перестав дергаться, понимая, что мои попытки освободиться, завели его, и твердый член буквально таранил мой живот, предупреждая об опасности.

– Ее никто не тронет. Я тебе обещаю. Они ожидают, что Высоков все сделает, чтобы забрать свою дочь. Если бы я знал, что ей грозит опасность, так и сказал. Но нет – с ней все будет хорошо, – он говорил так громко, что казалось, вбивал в меня каждое слово, а потом сбавил тон, и с раздражением добавил – И перестань дергаться, если не хочешь опять выть в этой чертовой кабинке!

Его слова выбили почву из-под ног и слезы подступили к глазам.

– Успокойся! Твою ж мать, надо же… – со стоном рявкнул Ферзь и яростно прижал к мощной груди, отчего я буквально распласталась на нем. Задохнулась от его запаха, стараясь успокоиться, надеясь, что его обещание не просто так. Шмыгнула носом и прошептала:

– Ты обещаешь?

– Да, – с недовольством выдал он, так сильно сжимая, что думала, кости треснут.

Чувствуя, что еще немного и упаду замертво, попросила:

– Отпусти. Я пришла в себя.

Мужчина на мгновение стиснул еще сильнее, что казалось невозможным, а потом отпустил, и я поспешно отошла, прижимаясь к стене. Затравленно посмотрела в его горящие глаза и, радуясь, что он отпустил, медленно вышла из ванной комнаты, как вдруг на пороге остановилась и уверенно сказала:

– Я не хочу забеременеть.

Ферзь молчал. Я обернулась и встретилась со взглядом дикого хищника. Он был похож на вулкан, готовый вот-вот взорваться, но сдерживал себя.

– Я стерилен, – с яростью заявил он, вырывая с потрохами эти слова из себя, будто он давным-давно их проклял.

Не сдерживая эмоций, выдохнула, радуясь, что могу не переживать, но тут же с ужасом застыла, услышав следующую фразу:

– Но если случится один процент из ста и ты забеременеешь, то… я не откажусь от своего ребенка… как и не позволю его матери сбежать.

Меня словно облили кипятком, и в ужасе подалась назад, но он лишь усмехнулся и выдал:

– Успокойся. Такого не может случиться, и ты… не нужна мне. Так что собирайся, или мы задержимся… до вечера… в постели.

Еще никогда такие грубые слова не звучали для меня музыкой. Пока не услышала их окончание. До вечера? Я мгновенно рванула в спальню, забывая о том, что еще минуту назад чувствовала себя разбитой. Как-нибудь потом вспомню об этом… Сейчас я хотела как можно скорее натянуть на себя хоть что-то. Но одеться было не во что. Поспешно огляделась по сторонам и быстро схватила халат, дрожащими руками завязывая его на пояс.

Шум воды свидетельствовал о том, что мужчина принимал душ. Я ходила по комнате, в поисках своих вещей, как вдруг на стеклянном столике увидела два пакета с маркой спортивного магазина. Открыла первый и увидела коробку, в которой лежали черные кроссовки тридцать седьмого размера и несколько пар носок. Во втором оказался костюм такого же цвета, несколько футболок и нижнее кружевное белье.

Когда он успел купить? И белье… Даже задохнулась от возмущения, а потом решила, раз уже куплено, и тем более у меня ничего нет, то можно примерить.

Что удивительно, белье подошло. Идеально. Только начала думать, одевать остальное или нет, понимая, что именно для меня купил, как услышала – вода больше не шумит. Не теряя времени, поспешно натянула футболку и штаны, отрывая в процессе все бирки.

Как раз застегнула спортивную куртку, когда дверь в ванной хлопнула. Чувствуя прожигающий взгляд, я повернулась и тут же ахнула, отворачиваясь, потому что мужчина был полностью обнажен.

Он хмыкнул и направился к кровати, а я кидала оставшиеся вещи в пакет, доставая кроссовки и, пытаясь быть безразличной. Закончив, схватила пакет и только повернулась, как тут же налетела на мужчину, полностью одетого, беззвучно подошедшего ко мне.

Ферзь забрал пакет и на минуту заострил внимание на мне. Потом криво усмехнулся и выдал:

– И советую не провоцировать, котенок. Если не желаешь экстренных остановок для того, чтобы оказаться подо мной.

Краска отлила от лица. Я сглотнула и хрипло выдохнула:

– Постараюсь сделать все, чтобы этого не произошло.

Мужчина только нагло пожирал глазами, а потом выдал:

– Даже не сомневался в твоем ответе. А теперь вперед и на выход.

«Как на выход, когда он зажал меня у стола? И чтобы пройти нужно прикоснуться?!»

Делать нечего. Я осторожно попыталась пройти сбоку, но там черная, спортивная сумка, которой он преградил путь, а со второй стороны, его рука, упирающаяся в стол. Осмелев, я положила ладони на грудь и попыталась оттолкнуть, но мои усилия были бесполезны – он как стена. Подняла лицо и, почти соприкасаясь с его губами, еле слышно просипела:

– Тогда отодвинься, пожалуйста.

Он отодвинулся. Удивившись на долю секунды, я направилась к выходу, но застыла на месте, когда услышала в спину:

– Вот видишь, ты можешь всегда попросить, а не бороться со мной.

Я кивнула и пошла вперед, совсем ничего не понимая. Очевидно, Ферзю нравится играть в «кошки-мышки» или как он это называет. Не знаю, меня его поведение только настораживало, ведь я понимала, что этот мужчина очень опасен.

Ферзь

По дороге мчались уже несколько часов. Был недоволен. Мало того что шарахается от меня, будто я ее насилую как только представится случай, так и вид у нее такой – словно на тот свет собралась.

– Ты бледная, – грубо выдал, поворачиваясь к ней, отмечая, как она ерзает на пассажирском кресле. Уже проклял себя за то, что приказал ей садиться впереди. Отвлекает. Пусть лучше будет позади, чтобы я мог спокойно управлять машиной без мысли – дать по тормозам и пересадить ее к себе на колени.

Твердая плоть дернулась, причиняя невыносимую боль. И это уже не смешно или интересно. Я презирал себя за слабость и желание к той, которая считала меня монстром.

– Все нормально, – выдохнула она, закрывая глаза и тут же тише добавляя: – Голова болит.

Отвернулся, сдерживая себя от ненужных высказываний. Не ест ни черта – с чего бы она не болела?! Проклятье! Еще не хватало нянькой быть. Мне вот на хрен это не нужно… Послать бы все куда подальше.