он просто такой парень, который долго зреет, зато, когда созреет, то ух, держись кто может. По-моему, лучше, чем те, кто…, — тут Кира сказала тихо что-то непонятное, я не совсем разобрала, кажется, это было матное слово, переспрашивать я не стала.

Кира пошла в другую сторону, а я начала судорожно размышлять об услышанном. Раньше я была бы счастлива услышать такое. Сейчас это как будто сказки из прошлого. Нравлюсь, да, наверное, нравлюсь, но какой от этого толк, если мы не видимся, Кирилл мне даже не пишет. Я слишком долго жила в мечтах, а сейчас как будто вышла в настоящий мир, и мне он нравится. Мы могли бы вместе сейчас идти домой, пить чай у него дома, писать друг другу перед сном «Спокойной ночи» и ставить «сердечки». И поцелуй, объятья… Как вчера, только это было с другим.

Почему мои мысли изменились? Может, все дело в Глебе? Я писала Кириллу, что ничего не жду и мне достаточно того, что есть, но, кажется, я соврала. Довольствоваться одними бесплотными мечтаниями я не могу. Поэтому все, что сказала мне Кира сегодня, я попытаюсь выбросить из головы. Всеми своими силами попытаюсь. Но можно ли приказать сердцу?

Когда я зашла домой, то получила сообщение от Глеба, и мои мысли о Кирилле испарились.

Глеб Янковский: Привет! Уезжаю сегодня в 19:10 с центрального вокзала, Вадим с Ритой придут проводить, придёшь с ними? Хочу увидеть тебя ещё раз перед долгой разлукой.

«Перед долгой разлукой» — значит, он не сомневается, что мы с ним ещё увидимся? Да, наверное, Глеб из тех парней, которые твёрдо знают, чего они хотят и куда им идти по жизни. Хотела бы и я быть такой.

В коридоре меня встретила бабушка, она выглядела какой-то взволнованной и беспокойной. Я поняла, что последние дни поздно приходила домой, и мы с ней почти не пересекались.

— Привет, ба, что случилось?

— Здорово! Помоги мне с кое-чем. Пообедай, я там накрыла, и ко мне зайди.

О чем она хочет меня попросить? Вчера она целый день, по словам мамы, сидела с бумагами, неужели хочет что-то мне отдать «на память». Раз в полгода бабушка находит вещи, которые пытается передать мне по наследству, чтобы «я ее помнила». Я не очень понимаю, зачем для этого нужны вещи, пока я жива, я и так буду помнить.

Мне не очень хотелось идти в комнату бабушки. Дедушка перед смертью подарил мне свою картину, и это действительно оказалась вещь «на память», вдруг если я сейчас что-нибудь такое приму от бабушки, получится то же самое?

Но когда я зашла в комнату, я сразу выдохнула, бабушка рассматривала какую-то старую фотографию и счастливо улыбалась, значит, разговоры о смерти откладываются.

Бабушка подняла глаза на меня и сказала:

— Присаживайся, что стоишь, вот посмотри, этот тот самый Вася Воронков, помнишь, я тебе рассказывала?

— Это тот моряк, которому ты отказала?

Бабушка кивнула.

— Да, посмотри, какой хорошенький, и где была моя голова? Ну что ж теперь тужить.

На черно-белой фотографии, правда, был запечатлен симпатичный парень, с густыми волосами и бровями, чуть улыбаясь, он смотрел так легко, как будто видел перед собой светлое будущее. Но почему она его вспоминает? Подумаешь, один эпизод в жизни. Дедушка — вот ведь где вся ее жизнь, столько лет и в горе, и в радости.

— Почему ты так говоришь? Разве ты не любила дедушку?

Тут бабушка махнула рукой.

— Любила, любила, да что ж теперь говорить, это я так, что-то в последнее время тянет на воспоминания.

— Ну а с чем тебе надо помочь?

Тут бабушка начала улыбаться и хлопать себя по боку.

— Знаешь, ну в этом вот «интарнате», может, можно его найти? Я слышала, Люся из первого подъезда так сестру нашла. По ну этому, по сетям.

— По социальным сетям?

— Да, да, по сетям.

Бабушка пересмотрела программу «Жди меня». Наверное, так и представляет себе сцену воссоединения. А если этот Вася и не хочет, чтоб его нашли? Да я не уверена, что бабушкин ровесник вообще сидит в интернете, да и, может, он тоже умер, как дедушка? Мне не понравилась эта идея и я спросила:

— Зачем тебе это?

Бабушка перестала улыбаться.

— Ну, просто хотелось узнать, как жизнь сложилась. Вдруг ещё свидимся?

— Свидитесь? Да ты что, ба, такое говоришь? Представь, как к этому отнёсся бы девушка?

— Не будешь помогать, значит? — бабушка насупила брови и вырвала у меня из рук фотографию. Я и не заметила, как она выпроводила меня из комнаты.

Мне стало грустно. Может, не надо было так? Хочет и хочет найти, поискала бы — не нашла, ну зато я не осталась бы крайней. Чего я лезу учить? Если она сама не видит, как это смешно выглядит, ничего не поможет.

Вечером за мной зашли Рита с Вадимом и мы вместе поехали на вокзал. Когда они заговорщически шептались и поглядывали в мою сторону, я начала жалеть, что не отказала Глебу, даже пришлось немного поругаться с мамой. Она хотела меня заставить решать математику. «Единственный день без твоих тренировок и то куда-то собираешься, денег не дам, не проси!» Как будто я каждый день прошу у нее деньги, как же хочется, наконец, вырасти и ни от кого не зависеть, может, тогда она перестанет на меня орать и быть вечно недовольной?

Но когда я увидела на вокзале счастливое лицо Глеба, радость в каждом его жесте оттого, что я приехала, мой грустный настрой испарился.

Пока Рита с Вадимом ходили в киоск купить воды, Глеб подошёл ко мне почти вплотную и сказал громко (чтобы перекричать шум вокзала):

— Ты знаешь, когда Вадим сказала, что с его девушкой приедет подруга и она мне очень понравится, я ему не поверил. Но сердце отчего-то быстро забилось. Как думаешь, это было предчувствие?

Я почувствовала, как мои щёки засияли румянцем. Я не могла никак найти подходящих слов, чтобы ответить. Глеб продолжил громко говорить, хотя Рита с Вадимом двигались в нашу сторону:

— Никогда не верил в чудеса, но как тебя встретил, поверил.

— Почему?

Глеб улыбнулся своей особой лучистой улыбкой, которая начала мне нравиться:

— Это я тебе в письме напишу, будешь ждать?

— Да. Буду.

Но когда поезд с Глебом отправился в путь, я ничего не почувствовала.

Глава 10

Ждать долго вестей от Глеба мне не пришлось, он писал каждый день в «ВКонтакте». Доброе утро, как дела, спокойной ночи, что делаешь, как настроение.