— Что ж, — согласилась Белинда, — вам виднее, вы — босс.

Он, усмехнувшись, подтвердил:

— В этом есть свои преимущества.

В тот же день Освальд повез ее в Королевский национальный парк, нанял верховых лошадей, и они долго катались бок о бок.

За время, проведенное рядом с могущественным Фергюссоном, она не только познакомилась с городом, но довольно хорошо узнала и своего хозяина. Его оптимизм и радость жизни были заразительны, характер оказался ровным и приветливым, и ничто не напоминало в нем жесткого бизнесмена и непостоянного мужчину. Его было приятно и интересно слушать, но и молчание в его обществе не выглядело тягостным.

Скоро Белинда обнаружила, что у него сдержанное чувство юмора, острое чувство справедливости и, несмотря на то, что женщины постоянно оборачиваются ему вслед, полное отсутствие тщеславия.

Но еще она полностью отдавала себе отчет в том, что происходит между ними: их неодолимо влекло друг к другу. В обществе Освальда все ее чувства словно обострялись, а окружающий мир становился ароматнее и ярче.

Что же касается самого Фергюссона, то он держался с ней по-приятельски, хотя время от времени Белинде и случалось ловить на себе такой взгляд, что сердце на целую минуту замирало в груди. И говорил этот взгляд о много большем, чем простое дружелюбие.

Он ведет себя так, будто ухаживает за мной, думала Белинда и улыбалась старомодному слову.

Хотя временами на людях ему случалось обнять ее за талию или за плечи, но, когда они оставались наедине, Освальд ни разу не пытался ни прикоснуться к ней, ни поцеловать. Каждый вечер он провожал ее наверх, целомудренно желал доброй ночи… и уходил.

Белинда же в свою очередь усвоила последний урок и была полностью удовлетворена тем, как развиваются их отношения. Она теперь внимательно следила за тем, чтобы не выпить лишнего, и старательно сопротивлялась искушению поиграть с огнем.

Если бы Освальд Фергюссон не был тем, кем был, эти дни, проведенные с ним, стали бы счастливейшими в ее жизни. Белинда обнаружила в нем множество черт, которые ей нравились, и решительно ничего, что бы не нравилось. Кроме его прошлых «подвигов».

За пару-тройку дней до Рождества они пообедали рано на набережной неподалеку от знаменитого, недавно выстроенного оперного театра и отправились потом на концерт.

Фергюссон отпустил Джонсона навестить дочь и решил вернуться домой на такси. Пока они ожидали машину, Белинда замерзла на пронизывающем ветру с океана. Да и такси, увы, оказалось старой колымагой, в которой вовсю гулял ветер. Открытое вечернее платье служило плохой защитой, и Освальд снял пиджак и накинул Белинде на плечи.

Оказавшись наконец дома, он быстро развел огонь в камине и усадил перед ним все еще дрожащую женщину.

— Посидите и погрейтесь, а я принесу кофе.

Она с удовольствием послушалась, удивляясь изменчивости сиднейской погоды. Ей и в голову не приходило, что в разгар лета можно так замерзнуть. Белинда сбросила изящные босоножки и протянула ноги к весело потрескивающему пламени.

— Так они никогда не согреются, — услышала вдруг она низкий, чуть охрипший голос Освальда и снова вздрогнула, но уже не от холода. Было что-то непередаваемо волнующее в модуляциях его баритона, что-то, что заставило ее поднять голову и внимательно посмотреть на него.

Могущественный Освальд Фергюссон опустился на колени у ее ног и начал растирать ей сначала одну ступню, потом другую, хотя, честно говоря, никакой необходимости в этом уже не было.

Слова застряли в горле, и Белинда молча сидела и смотрела, наслаждаясь нежданной лаской. Никогда после смерти отца и сестры никто не относился к ней с такой нежной заботой.

— Так лучше? — спросил Освальд, поднимая голову и глядя в огромные, широко раскрытые темные глаза.

— Да, намного, спасибо, — еле слышно ответила Белинда. Ее так остро взволновали его близость, его прикосновения, что она с облегчением вздохнула, когда он поднялся и вышел.

С неимоверным усилием уняв тяжело стучащее сердце, она смотрела на пляшущие в камине языки пламени, на красноватые блики, которые они бросали на шелковые стены. Но продолжала чувствовать прикосновения его рук и видеть густые пряди светлых волос.

Ей отчаянно хотелось прикоснуться к этим волосам, прижать его голову к своей груди.

Нет! Она не имеет права даже думать так! Она должна постоянно напоминать себе, кто он такой на самом деле. Может, он сейчас и кажется другим, но это не так, это ложь, маскировка. Леопард никогда не сможет превратиться в домашнего котенка…

Дверь отворилась. Фергюссон вернулся.

— Вот и кофе, — приветливо сказал Освальд, протягивая Белинде дымящуюся кружку. — Я добавил туда немного бренди.

Он сел рядом с ней и тоже вытянул ноги. Мягкие подушки дивана прогнулись под его весом. Белинда почувствовала прикосновение мускулистого бедра и конвульсивно дернулась, едва не пролив кофе.

Освальд тут же немного отодвинулся, но даже воздух вокруг, казалось, мгновенно наполнился таким сексуальным напряжением, какого Белинде еще не доводилось ощущать.

Бросив быстрый взгляд на хозяина дома, она увидела плотно сжатые губы и сурово сведенные брови, будто Фергюссон изо всех сил старался держать себя в руках.

Белинда отчаянно пыталась придумать, о чем бы таком заговорить, чтобы рассеять сгустившуюся атмосферу, пока не допьет кофе и получит возможность сбежать наверх, в свои апартаменты.

Прошло уже восемь дней с момента ее прибытия в Сидней, но речь о переезде на служебную квартиру так и не заходила. Поначалу Белинда была довольна таким положением вещей. Они вполне соответствовали требованиям ее плана, но теперь, похоже, так этого оставлять больше было нельзя. И, придя к этому выводу, Белинда, набравшись решимости, спросила:

— Думаю, что квартира, о которой вы мне говорили, уже освободилась. Когда бы вы хотели, чтобы я переехала туда?

Освальд ответил не сразу, а сделав едва заметную паузу:

— К сожалению, квартира была оставлена не в лучшем состоянии, поэтому я распорядился, чтобы ее отремонтировали и заново переоборудовали.

Что ж, каким бы напряженным ни был разговор, все же это разговор. Опасный момент, похоже, миновал.

— Однако работы будут закончены не раньше Нового года, — продолжал он. — Так что, боюсь, вы обречены терпеть мое общество еще некоторое время. Если, конечно, не возражаете…

Немного озадаченная Белинда ответила:

— Но вы же хотели уехать на Рождество?

— Да, я думал провести несколько дней в горах, в семейном охотничьем домике. Если я поеду…

— Я могу переселиться в отель, как только скажете, — поспешно заявила она.

— И остаться на праздники в одиночестве? Не желаю даже слышать об этом! Я собирался сказать, что мне бы хотелось, чтобы вы поехали со мной.