Я ответила на поцелуй, стараясь выказать достаточный уровень энтузиазма, но при этом не переборщить, однако он сразу же воспринял это как приглашение зайти дальше. Когда его рука скользнула по моему телу, я оттолкнула ее.

– Я полагала, мы едем на ужин, – сказала я беззаботным тоном. – Так куда же мы направляемся? – К счастью, он немедленно откинулся на спинку сиденья.

– В один по-настоящему классный бар в Чертси. Там раньше была старинная городская ратуша. В середине недели выступают кое-какие суперски крутые группы. Ты о нем, наверное, не слышала. – Мне показалось, что я чувствую в его тоне снисходительность.

Я отвернулась, чтобы он не увидел моей улыбки. Бар, о котором он говорил, был одним из любимых заведений моих родителей, и я ездила туда с ними, сколько себя помнила. По крайней мере, это и впрямь было замечательное местечко, и там шикарно кормили, так что я хотя бы получу удовольствие от еды. Но сообщать ему, что меня в этом баре хорошо знают, пожалуй, нет никакого смысла.

Он находился в приподнятом настроении и всю дорогу потчевал меня деталями вчерашней победы наших в матче по крикету. Я время от времени одобрительно хмыкала и говорила соответствующие слова, но он все не унимался, и в конце концов его речь начала меня немного раздражать. Я постаралась взять себя в руки. Надо просто перестать критически оценивать все, что он делает, и начать получать удовольствие.

Старинная ратуша выглядела внушительно. По всей фасадной части первого этажа шла колоннада, в ее центре находились огромные распашные двери. Они выходили прямо на широкую пологую лестницу, которая раздваивалась на два изогнутых пролета, ведущих к великолепному балкону. Из главных дверей ресторана слышался негромкий гул голосов и смеха и в качестве фона – ненавязчивая джазовая музыка. В воздухе витали запахи чеснока и цветов, и было видно, что по залу расставлены огромные вазы, полные лилий.

– Ну как тебе тут? – спросил Роб.

– Красиво. Мне нравится здешнее убранство. – Зал был огромен, с двадцатифутовым потолком и дюжиной распашных окон, идущих от потолка до пола. Вечер выдался теплым, так что все окна были открыты, и длинные светлые занавески мягко раздувались при каждом порыве ветерка.

Я попыталась напустить на себя удивленный вид и полагала, что это получается хорошо, пока официант, сидящий за стойкой регистрации, не сорвал с меня маску. Роб только что наклонился, чтобы назвать свое имя, когда официант за стойкой встретился со мной глазами и расплылся в улыбке.

– Как я рад видеть вас здесь снова! – воскликнул он. – Вас уже давненько не было у нас видно. Как дела?

– О, это все, знаете ли, из-за экзаменов, – улыбнулась я, быстро уставившись на свои туфли.

– Я заказал столик на фамилию Андервуд, – объявил Роб, явно выбитый из колеи.

– Наконец-то вы вернулись, и ради вас я посмотрю, нельзя ли кое-что изменить. – Он достал карандаш и начал что-то вычеркивать в своем блокноте с заказами столиков. – Теперь у вас будет совершенно замечательный стол, где вас никто не побеспокоит. – Он подмигнул мне, и я почувствовала, как мои уже розовые щеки стали еще розовее. Он провел нас по заполненному людьми ресторану до широкого стола в углу с красивыми кожаными креслами рядом с одним из огромных высоких окон. Было очевидно, что нас зачислили в один из высших разрядов гостей.

Я никогда еще не видела, чтобы Роб не знал, что сказать, и внезапно мне стало его жаль.

– Мои родители часто здесь бывают, и иногда с ними приезжаю и я. Но мне все-таки удивительно, что меня помнят.

Он, похоже, немного расслабился.

– Да-а, думаю, в таком случае у твоих родителей неплохой вкус. Моим бы никогда не пришло в голову поехать в подобное место.

– О, в основном мои родители довольно скучны, как, впрочем, и большинство родителей, – сказала я с широкой улыбкой. – Ну так как ты наткнулся на это заведение?

Вскоре он уже подробно рассказывал об одном из своих приятелей, который был участником музыкальной группы, выступившей здесь как-то раз. Да этот парень настоящий говорун, подумала я. Мне в голову пришла плутовская мысль, и пока он бубнил что-то о музыкальной группе, о которой я никогда и слыхом не слыхала, я все быстро обдумала. Интересно, удастся ли заставить его проговорить весь вечер, не дав при этом ни капли информации о себе самой? Это было игрой, в которую мы с Грейс время от времени позволяли себе поиграть, и с некоторыми девушками из нашей школы это срабатывало просто великолепно. Единственное, что надо будет делать, – изображать, что мне интересно, и задавать соответствующие вопросы – и он будет говорить и говорить.

Оказалось, что с ним играть в эту игру неинтересно – его было слишком легко вести то туда, то сюда. Мы проговорили несколько часов, и я выяснила великое множество всевозможной информации о его семье, о том, как он провел прошлые каникулы, о том, что он думает об остальных парнях в классе, а также кучу прочих сведений. Он проговорил весь ужин. Когда к нам подходила официантка, я улыбалась ей, в то время как Роб все продолжал и продолжал свой монолог. Официантка отвечала мне понимающей улыбкой, между тем как он не обращал на нее ни малейшего внимания. И только когда мы дошли до кофе, он наконец задал мне тот единственный вопрос, который по-настоящему его интересовал.

– Итак, Алекс, – прошептал он, беря меня за руку, которой я рассеянно двигала туда-сюда сахарницу. – Корнуолл. Коттедж, который мы снимаем, находится в Ползите, в шаговой доступности от пляжа, и там отличные возможности для серфинга. – Он сделал небольшую паузу. – Как тебе такая перспектива?

– Я совсем не уверена, – стараясь говорить твердо, ответила я, – но в том случае, если там никого не будет, кроме нас двоих…

– Но в этом-то и состоит вся прелесть – никто не будет за нами присматривать, дом окажется в полном нашем распоряжении, можно поздно засыпать и долго не вставать с постели утром. – Он завладел и другой моей рукой и уставился мне прямо в глаза. Его светлые волосы мерцали в свете свечей. – Мы могли бы прекрасно поразвлечься.

– Дело в том, что я не уверена, что готова к таким вещам. Я хочу сказать – зачем нам спешить? Мы ведь только начинаем встречаться.

– Алекс, хотя мы с тобой и не встречались, это вовсе не означает, что я не питаю к тебе чувств. Он замолк на секунду, чтобы оценить мою реакцию. – Я хочу сказать, что ты мне очень, очень дорога.

Я молчала, не зная, что сказать, чтобы отказать ему, не обидев, но тут он наклонился ко мне еще ниже и заправил за ухо прядь волос.

– По правде говоря, Алекс, я, ну, думаю, я тебя люблю, и хочу показать тебе, как сильно. – Темные глаза были прикованы к моим, и за ту долю секунды, когда я взвешивала слова, я заметила, как один уголок его губ торжествующе приподнялся.

– Роб, мы с тобой оба знаем, что это неправда. – На секунду на его лице мелькнуло озадаченное выражение, затем он убрал руки.

– Что ты хочешь этим сказать? Конечно, я тебя люблю. И уже несколько месяцев.