– Сначала я не воспринимал всерьез то, что вы собирались сделать, – мягко произнес он.

Во всем его облике ей виделось столько обаяния, что она сама стала подыскивать извинения для его утренних подвигов.

– Вполне естественно, что после трудной недели вам хотелось покоя и отдыха здесь, в этом уединенном уголке.

– Ну, вы уж слишком меня защищаете! – улыбнулся Хантер.

Боже, как он мил, как привлекателен! Ах, вот в чем истинная причина его визита – просит оказать ему услугу, вот и все. На следующей неделе ждет посылки, не получит ли ее Пернел в его отсутствие? Да-да, конечно же, получит. Но… почему бы не распорядиться, если это так важно, чтобы ему адресовали на лондонскую квартиру? Хотя, может быть, именно это почтовое отправление должно прийти сюда, в Миртл-коттедж? На том Пернел и порешила.

Вообще в этот вечер она сделала несколько открытий. Во многих отношениях вкусы их сходятся. А если они иногда и спорят, то это не обязательно должно переходить в ссору. Когда он наконец встал и заявил: «Не желаю больше вам надоедать», она почувствовала – не хочется отпускать его. Однако не удерживать же… Любезно проводив его до двери и бросив взгляд на часы, Пернел поразилась – как незаметно пробежали полтора часа.

– Вы ведь и кухню привели в порядок? – на ходу бросил он и, неожиданно обернувшись, заметил удивленную улыбку на ее лице.

– Вы… вы же слыхали, как я стучала… даже позвонили мне в воскресенье утром… – рассмеялась Пернел.

Он перевел взгляд с ее губ на большие карие глаза.

– Разве я не говорил вам уже, что вы неисправимы?

– Возможно, – лукаво промолвила Пернел, и сердце ее радостно забилось, когда она увидела и на его лице улыбку.

Но веселость ее сразу исчезла, как только он вдруг стал серьезным, взял ее за руки, а голова склонилась к ее голове. Пернел вся напряглась, – вчерашние события, что ли, до сих пор действуют? Но Хантер внезапно отпустил ее и, поглядев ей прямо в глаза, пробормотал:

– Спокойной ночи, Пернел Ричардс.

– Спокойной ночи, – сдавленно откликнулась Пернел и покорно позволила ему мягко, нежно прикоснуться к своим губам.

Долго она еще стояла, не сходя с места, даже услышав стук закрывающейся двери его дома. Потом медленно поднялась на второй этаж и улеглась в постель. Воспоминания об удивительных открытиях прошедшего вечера долго не покидали ее… нет, все это вовсе не игра ее воображения. И самое главное, потрясающее открытие – она влюбилась в Хантера Тримейна!

В понедельник, проснувшись рано утром, Пернел больше не удивлялась, что непрестанно думает о Хантере. Ей совершенно ясно теперь, что с ней происходит: она полюбила его, и незачем дольше скрывать это от самой себя.

Некоторое время она лежала, прислушиваясь к тому, что происходит за стеной. Но оттуда не доносилось ни звука, и, несколько разочарованная этим, Пернел вскочила – пора готовиться к предстоящему рабочему дню. За обычной чашкой чая она размышляла о том, что Хантер, конечно, уже уехал в Лондон, а для нее наступает очередная трудная неделя. Теперь она увидит его только через пять дней.

В это утро она немного задержалась – всего минут на пять. Закрыв за собой заднюю дверь и направляясь к машине, она вдруг остановилась пораженная: дверь его гаража открыта… Сердце уже колотится вовсю. Мягко заурчала машина… показалась из гаража… Пернел сделала вид, что не видит ни ее, ни того, кто в ней сидит, и открыла дверцу своей. Застенчивость, дурацкая застенчивость – она всю жизнь ее мучила и опять овладела ею! Несколько глубоких вдохов – надо успокоиться. Больше притворяться нельзя, – она обернулась к «ягуару». Хантер, милый, самый чудесный человек на свете… Вот он идет быстрым шагом… Видимо, очень торопится, но не настолько, чтобы не заметить ее.

– Твоя карета в порядке? – такими были его первые слова.

– Спасибо, мне ее отремонтировали, – улыбнулась Пернел.

Оба уселись, каждый в свой экипаж; он подкатил к воротам, открыл их, выехал и снова закрыл за собой. За это время Пернел едва успела добраться до своих и лишь вздохнула, глядя ему вслед. Но теперь ей стало гораздо легче, как-то спокойнее.

На работе не успела она войти, как услышала голос Майка:

– А мистер Тримейн приезжал к себе на уик-энд?

Приезжал ли он? О, сколько всего произошло…

– Да… он… приехал, в субботу утром. – Пернел будто выставила щит против следующих вопросов.

– Ну, надеюсь, вы не ссорились? – допытывался Майк.

Не рассказывать же ему все: как Хантер вечером в субботу выпроводил из ее дома Криса Фармера, как потом нежно обнимал и успокаивал ее?..

– Нет-нет, все в порядке, – уверила она Майка и, когда он удалился в свой кабинет, снова обратилась мыслью к дивным воспоминаниям об этих полутора часах с Хантером. Его прощальный легкий поцелуй, его улыбка… Ее собственное великое открытие: она влюблена… влюблена в него. Что там их субботняя ссора из-за овец, а в воскресенье – из-за того злосчастного сооружения, возведенного ею… Это все неважно, это прошло мимо ее сознания. Целый день она лелеяла в памяти лишь образ ласкового, тихого Хантера.

Во вторник утром взволнованный Майк поведал, что получил письмо из «Брэддон консолидейтид», подписанное самим мистером Тримейном.

– Фирма пока не предлагает кредит, а только оговаривает условия, – с оптимизмом прокомментировал письмо Майк. – Но ведь и не дает от ворот поворот, как все другие!

– Д-да-а?.. – как-то неуверенно протянула Пернел.

– Ну как ты не понимаешь? Такие люди, как Хантер Тримейн, не подписывают лично письма, если не придают никакого значения предполагаемой сделке!

– Это верно, – согласилась Пернел. Обрадованный, он помчался звонить жене, а Пернел… немножко надеялась, что Хантер, может быть, подумал и о ней, когда подписывал письмо к ее начальнику. Вечером она вернулась домой, убежденная, что все эти глупости надо из головы выкинуть. Ведь это полный абсурд – чтобы такой занятой бизнесмен, как Тримейн, средь бела дня отставил все свои дела и вспоминал о секретарше того, кому фирма отправляет деловое письмо, а он подписывает. Она их и выкинула, эти глупости.

Тем неимовернее, отчаяннее была ее радость, когда вдруг, около семи вечера, она услышала телефонный звонок и получила подтверждение – нет, Хантер помнит о ней!

Звонит, спрашивает вовсе не о посылке, как она ожидала.

– Привет, Пернел! Говорит Хантер Тримейн.

Да разве есть ему нужда называться! Первое его слово – и она всем существом ощутила: это он.

– Каким ты видишь небо из своего окна? – легко продолжал он.

Сердце ее забилось где-то в горле, – он вовсе не торопится, хочет поговорить…

– Ну, таким, какое бывает в разгар лета, – в тон ему импровизировала она.