Нанда придирчиво оглядывает балкон, вытаскивает из кармана пачку сигарет и зажигалку и кладет их рядом с чайничком. Наливает в чашку с ручкой-коровой дегтярно-черного, почти непрозрачного чая, кидает туда лимон и осторожно усаживается на маленькую скамеечку, вытянув длинные ноги по обе стороны стула.

Правая нога почему-то оказалась длиннее и просунулась между прутьями балконной ограды. Нанда дергает ногой, вначале слегка, потом посильнее, пока наконец мягкая розовая тапочка с помпоном не сваливается вниз. Нанда шевелит пальцами в полосатом носке-перчатке и хохочет.

* * *

«Четыре часа, – думает Паулиня Азеведу. – Кроссовки должны были уже высохнуть».

Она поднимает жалюзи, раскрывает окно и недовольно хмурится. На карнизе рядом с ее чистенькими кроссовками лежит чужая поношенная розовая тапка с помпоном.

– Засранцы, – бурчит Паулиня. – Сейчас поднимусь и…

Паулиня замолкает и дышит на внезапно заледеневшие руки. Ей некуда подниматься. Она живет практически на крыше, в прилепленной к трубе крошечной квартирке, которую лифтерша сдает ей за сто пятьдесят евро в месяц.

– Спокойно, – говорит Паулиня громко и раздельно. – Спокойно. Это просто мальчишки. Опять бегали по крыше и закинули мне сюда эту тапку. Просто мальчишки.

Паулиня высовывается из окна в поисках мальчишек. Оглядывается вокруг, зачем-то поднимает голову. Прямо перед ней в воздухе парит пятка в полосатом радужном носке и довольно шевелит пальцами.

– Я сегодня на рынке Паулу встретила. Он тебе привет передает.

– Спасибо… погоди, это какого Паулу?

– Ну, у которого девочка в инвалидной коляске.

– А, этого! Ну надо же! Я его сто лет уже не видел! С тех пор как ходили с ним в «Маленькую русалочку» киянд[31]есть.

– КОГО есть?!

– Киянд. Ну что ты на меня так смотришь? Ты что, не знала, что их едят?

* * *

– Выбирайте, какая понравится. – Официант махнул рукой в сторону огромного – во всю стену – аквариума и отошел к стойке.

– Слушай, я не могу, – сказал Паулу, делая шаг назад. – Серьезно, не могу. Пошли отсюда. Пойдем лучше в бразильский ресторан. Или в «Короля-каракатицу», я плачý.

– Брось! – Луиш Мигел сунул в рот сигарету и похлопал себя по карманам в поисках зажигалки. – Когда ты еще попробуешь киянду, их завозят раз в жизни. – Он помахал официанту и показал пальцем на свою незажженную сигарету. Официант кивнул.

– Я переживу. Нет, серьезно. Как их вообще можно есть? Ты посмотри на них!

Луиш Мигел посмотрел. Маленькие пухлые киянды безо всякого интереса таращились на него из аквариума и вяло шевелили короткими хвостами. Вид у них был осовелый, как будто они покурили лиамбы.[32]

Подошел официант с зажигалкой. Луиш Мигел прикурил из его рук.

– Еще не выбрали? – спросил официант.

– Минутку, ладно? – Луиш Мигел подмигнул официанту и похлопал Паулу по плечу. – Давай-давай, нечего строить из себя девочку. Можно подумать, ты никогда раньше не ел рыбу!

Паулу нервно сглотнул.

– А ты уверен, что это рыба? Ты твердо в этом уверен?

– Я могу принести вам справочник, – в вежливом голосе официанта явственно послышались оскорбленные нотки. – Не думаете же вы, что мы подаем нашим гостям… эээ… человечину?!

– Нет-нет, что вы! У меня и в голове не было! – Паулу смешался, покраснел и усилием воли заставил себя посмотреть на киянд. Они были все так же неподвижны и все так же тупо таращились на него через толстое зеленоватое стекло. Паулу постучал пальцем по стенке аквариума. Одна из киянд медленно, как будто с усилием, подняла крошечную ручку и тоже постучала.

– Вот эту, – сказал он, и Луиш Мигел одобрительно кивнул.

– Варить, жарить, на решетке? – спросил официант, примериваясь к киянде веревочным сачком на длинной палке.

Паулу дико посмотрел на него.

– Ни в коем случае! Живую, в пакет с водой, и объясните, чем ее кормить!

Луиш Мигел печально вздохнул и покрутил пальцем у виска.

* * *

– А дальше что?

– Дальше всё.

– А что с кияндой-то?

– Сдохла. Почти сразу. У нее вирус какой-то был, что ли, или паразиты, я уже не помню. Их же контрабандой сюда завозили. Набивали в трюмы, не разбираясь – больные, здоровые… Потом продавали в рестораны. В «Маленькой русалочке» несколько клиентов заболели, ее из-за этого санитарный надзор закрыл. А сейчас вообще киянду нигде не купишь, ищи не ищи…

– Погоди, а девочка в инвалидной коляске тогда кто?

– Ну, кто-кто… Дочка. Я слышал, что у нее с рождения что-то такое с ногами, не то парализованы, не то что. Симона, жена Паулу, хотела ее сдать в интернат, а Паулу встал на уши и не позволил. Вроде они поэтому и развелись.

– Уууууууууу… а я-то подууууумалааааааа…

– А ты решила, что это он киянду в коляске возит?! Дурочка моя!

* * *

– Манана, полпятого, иди пить витамины! – зовет Паулу.

– Не пойду! – звонко кричит Манана из ванной. – Я занята! Я купаюсь!

Паулу наливает в ложку желтую маслянистую жидкость и осторожно, чтобы не расплескать, идет с нею в ванную.

При виде него Манана немедленно ныряет с головой, но тут же выныривает, фыркая и отплевываясь.

– Давай, – говорит Паулу и подносит ей ложку, – открывай рот.

– Не хочу, – бубнит Манана, мотая головой и не разжимая рта. – Невкусно!

– Зато полезно. Давай-давай, а то ты вчера опять сток забила чешуёй. Если не будешь принимать витамины, у тебя весь хвост облезет, как в прошлом году.

Круглые Мананины глаза наливаются слезами, она выхватывает у Паулу ложку, швыряет ее через всю ванную, потом закрывает лицо руками и басовито, с подвываниями, рыдает.

– Ну, Манана, – растерянно бормочет Паулу, присаживаясь на край ванны. – Ну что с тобой сегодня?

Манана приподнимается и порывисто обнимает Паулу за шею. Паулу нежно гладит ее по длинным мокрым волосам.

– Я хочу… ножки! – сквозь слезы выговаривает она.

– Почему она не ест? – расстроенно спрашивает Моника. – Ну почему же она не ест?!

Моника расстелила на скамейке бумажную салфетку, поставила на нее крошечную фарфоровую свинку – почти совсем круглую, бело-розовую, улыбающуюся – и уже десять минут подносит к нарисованному пятачку то кусочек пиццы с грибами, то помидорку черри.