Молодые женщины тут же бросили Энцо и переключились на то переливающееся огнями великолепие, что украшало мадам Оганесян, да и дамы постарше тоже выразили свое восхищение и подошли поближе. Давид Оганесян одарил женщин довольной улыбкой и перешел в мужскую компанию, к которой присоединился и Энцо Маури. Там Давиду уже пришлось отвечать на каверзные вопросы мужчин, сводившиеся к тому, что подобный подарок мужчина делает в двух случаях. Хорошо, не стали вдаваться в подробности, в каких именно.

Ну вот собственно, теперь все были в сборе. Вечер начался.

Первым пунктом программы был изысканный легкий ужин. На сей раз, за столом прислуживали и разносили напитки только мужчины. Потом, когда все намного разогрелись, началось самое интересное для молодых жен. Строго говоря, это была обычная светская вечеринка, к тому же российского постперестроечного розлива, так что этикет соблюдался не слишком строго. Хотя присутствие иностранных гостей придавало всему определенный шарм и уровень. Можно сказать, в смокингах, но «без галстуков».

С самого начала, только Энцо Маури появился, расшалившиеся дамы решили взять его в оборот. Ясно, что они не собирались отпускать его просто так. Энцо вынужден был притворяться, что ему ужасно весело, а главное интересно. Он даже шутил с ними на русском. Незаметно поглядывал на Елену, а по ее глазам понял, что женщина снова закрылась в свою раковину. И то, что он не нуждается в переводчике, похоже, не слишком ее поразило. Или слишком умна, или слишком хорошо владеет собой. Ему еще повезло, что чета Оганесян своим появлением затмило всех и вся, под шумок удалось ускользнуть из цепких дамских лапок и примкнуть к мужчинам. Но настроение они сбили и свели на нет все его дневные старания.

За столом Елена опять сидела рядом с Энцо Маури и Флемингами. Сейчас Энцо приходилось пробиваться через ее учтивую и холодную манеру общения. То интимное дружелюбие, что было между ними еще недавно, исчезло без следа. Ситуация выводила его из себя, но не предъявлять же свое неудовольствие чужим женам. Под конец, не выдержав молчания Лены, негромко спросил на русском:

- Белла, ты сердишься на меня?

- За что, господин Маури? - ответила она по-итальянски.

Сердится! Энцо приободрился.

- Ты обещала называть меня Энцо.

Он удостоился прищуренного взгляда. Ответ прозвучал на итальянском:

- Помню, но и вы обещали не называть меня белла, - она слегка склонила голову и взяла в руку салфетку.

- Я прошу прощения, Елена, - Энцо тоже перешел на итальянский, сообразив, что так меньше народу поймет, о чем он говорит.

- Что вы, Энцо, мне не за что прощать вас, - судя по чуть нахмуренным бровям, все-таки было за что.

- Значит, ты отдавишь мне все ноги, как обещала?

На сей раз Елена ответила по-русски. Она даже улыбнулась против воли:

- О, ну если я обещала, я непременно это сделаю.

Глаза Энцо блеснули удовлетворением, он прошептал:

- Ловлю на слове.

***

Константин Белецкий наблюдал за ней с самого появления на вечере. И все-таки не мог понять, играет ли она с итальянцем в невинность, или так оно и есть. Если это опытная, весьма искусная шлюха, то ему нет до нее дела. Как нет дела до всех остальных, присутствующих тут женщин. Но если она так невинна, как кажется... Тогда он вмешается.

Хотелось поломать итальянцу игру, потому что знал этого типа не первый год. Обычный донжуан, получит, что ему нужно и бросит ее, как и всех остальных. Это было неправильно, не заслуживала она такого. Она заслуживала лучшего. Если только она и впрямь не знает, что здесь делает.

И все-таки он не мог понять до конца. Играет или действительно не знает?

Оставалось наблюдать дальше. И чем дольше Белецкий за ней наблюдал, тем более странные чувства она у него вызывала.

Он был молчалив и поглощен своими мыслями, лишь изредка отвечая на реплики соседей мужчин. Если бы этот человек осознавал, какое впечатление его задумчивость производит на окружающих, возможно, он бы улыбнулся. Потому что женщин он откровенно пугал, а у мужчин вызывал настороженность и невольное уважение, дань крупному хищнику, которым он казался. Впрочем, Константин Белецкий и был хищником. Беспощадным, если разозлить, но в обычном состоянии он был отчужден и никого первым не трогал.

Однако сейчас, похоже, его вывели из отчуждения. Потому что, увидев, как Энцо Маури склонился к женщине и что-то шепчет, он неосознанно напрягся и подался вперед, понимая, что уже начал вмешиваться и теперь его ничего не остановит.

***

А с Сергеем Лешковым и вовсе творилось что-то ужасное. Его просто выкручивало от злости. И прежде всего на отца. Отдельно бесила жена, самим фактом своего существования, тем, что сидела напротив.

Но он уже понял, что и она зла и не желает даже смотреть в его сторону. ее реплики были только в случае крайней необходимости, как и улыбки. Марина больше не пыталась с ним заговорить, общение ограничивалось просьбой передать соль за столом. Но даже так, просто сидя рядом, она почему-то вызывала глухое раздражение.

И во всем этом была виновата Лена Маслова. Не будь ее тут, он бы кое-как смог на этих выходных изображать примерного мужа, даже, может быть, внял бы уговорам матери и попытался пересилить себя, мать давно хотела внука.

Но сейчас, когда он видел эту женщину за столом, злость почему-то неконтролируемой волной поднималась из сердца и не давала спокойно дышать. Если она здесь завуалированная шлюха, какого черта он должен терпеть за столом шлюху?! А если она не шлюха, какого черта отец подкладывает ее под этого холеного итальянского сукина сына?! Почему это должно происходить у него на глазах, а он должен терпеть?!

Много разного вызывало бешенство.

Но было во всем этом очень глубоко скрытое. К чему подталкивала нечистая совесть. Глядя на то, как все ближе подбирается к Лене итальянец, он видел себя самого шесть лет назад. Точно также он завелся от ее интеллигентной утонченности и недоступности. Точно также добивался. И добился. А потом бросил.

Происходившее на его глазах будило запоздалое раскаяние. К тому же Лена Маслова совершенно неожиданно показалась ему привлекательной и желанной, наверное, оттого что теперь на нее обратил свое хищное внимание другой охотник. Это была ревность в чистом виде, и это было крайне глупо, потому что рядом сидела жена. И пусть жена не желала с ним разговаривать (впрочем, этому он был только рад) она бдительно следила за каждым его шагом. Обиженные женщины обладают сверхчувствительностью и бывают хуже адских фурий.

В общем, разбираться в своих чувствах он категорически отказывался, объясняя все просто злостью на сложившуюся ситуацию. Девать бы еще куда-нибудь проклятую ревность, которая подзуживала его на необдуманные поступки...

***