Живот давно уже подводило от голода, я выложил деньгу за аппетитную, с пылу с жару шаньгу и умял её, наблюдая за представлением кукольного театра, а попутно высматривая среди зрителей карманников. Заметил Гнёта и погрозил тому кулаком, после глазами указал на базарного охранника, стоявшего чуть в сторонке. Босяк понятливо кивнул и скрылся из виду.

Я тяжко вздохнул и отправился на поиски Рыжули. Первым делом решил проверить местную харчевню, у которой крутились те наши, кто брался выполнять поручения торговцев. Обычно требовалось разыскать кого-то в здешней толчее, реже — передать весточку за пределы базара. Пока я пробирался меж рядов, наткнулся на Пламена. Подручный Бажена важно вышагивал с заложенными за спину руками — тут его все знали, и торопились освободить дорогу даже жулики из других шаек. Дурных задевать адепта не было.

Пламен вдруг потянулся к одному из прилавков, и в ладонь ему сама собой прыгнула жёлтая груша. Адепт откусил, скривился и выкинул желтобокий плод в грязь, вразвалочку зашагал дальше.

Выпендривается! Видно же, что груша отменная, а он ещё рожу кривит!

Рыжуля стояла чуть в стороне от входа в харчевню. Огненно-медные волосы она спрятала под косынку, но я издали приметил знакомое цветастое платье и сразу двинулся прямиком к ней.

— Привет!

Рыжуля обернулась и расплылась в улыбке.

— Серый! Как сходил? Что с ногой?

— Порядок! — сказал я. — Только теперь месяц туда на отработку таскаться придётся.

— До-о-олго!.. — расстроенно протянула девчонка.

Я кивнул и спросил:

— Ты почему не рассказала, что Лука деньги на откуп собирает?

Улыбка Рыжули враз померкла, и она зябко поёжилась.

— Он запретил, — призналась она. — Велел никому не говорить. Обещал, что сам всё уладит.

Я ощутил глухое раздражение и не удержался, проворчал:

— Обещал он!

— Ну а что? — с укором посмотрела на меня Рыжуля, и её зелёные глаза потемнели. — Рассказала бы я тебе, и что толку? Ты бы только психовал попусту!

— Чего это попусту? — оскорбился я. — Придумал бы что-нибудь!

— Ну не заработать чистильщику обуви столько! Даже за год не заработать!

Мне только и оставалось, что передёрнуть плечами.

— Лука-то где столько денег возьмёт?

Рыжуля вздохнула и отвернулась.

— Погоди! — придержал я её. — Мы можем уехать! Вдвоём!

— И куда? — насмешливо глянула в ответ девчонка. — В Южноморск? А чем на жизнь зарабатывать станем? Там и своих побирушек хватает!

— На Южноморске свет клином не сошёлся! — парировал я.

— Бродяжничать предлагаешь? Чтобы в работный дом заперли или на поля отправили впахивать от рассвета и до заката за миску похлёбки?

— Не бродяжничать, а с балаганом ездить! Балаганщикам всюду рады. Зырь!

Прежде чем Рыжуля успела хоть что-то сказать, я подтянул её к прилавку с яблоками и закричал:

— Яблоки медовые, волшебные! Одно съел, на пять лет помолодел! В них столько магии, что сами летают! Глядите-ка!

Пока молол эту чепуху, я попутно подкидывал одно яблоко за другим, а когда первое из четырёх начало падать, подхватил его и вновь запустил в воздух, заодно швырнул вверх следующее. Стоявшая за прилавком тётка опомнилась и разинула рот для крика, но я к этому времени уже жонглировал шестью яблоками, и вокруг начали собираться зрители.

— Настоящая магия! — орал я, начав подкидывать половину плодов левой рукой, а половину правой — так, что образовались два кольца. — Караул! Мне самому так в жизни не суметь!

Раздались одобрительные крики, кто-то захлопал.

— Бери ещё! — заголосили зеваки. — Давай!

— Кто съест парочку, до крыши допрыгнуть сможет! — выдал я и ухватил с прилавка ещё два, но по лбу уже катились струйки пота, поэтому затягивать представление не стал и принялся по одному возвращать яблоки на прилавок.

Последнее показал тётке, и та со смехом разрешила:

— Оставляй, ловкач!

Её товаром заинтересовалось сразу несколько человек, я откусил от румяного бока, прожевал и крикнул:

— Чистый мёд!

Яблоко и в самом деле оказалось сочным и сладким, я куснул его второй раз и протянул Рыжуле. Та взяла угощение и фыркнула.

— Вот ты баламут!

— Ну так что скажешь? — напомнил я о своём предложении, потянув её подальше от людей. — Прибьёмся к балаганщикам, объедем всё Поднебесье! Плохо разве? Помнишь, как мечтали из Гнилого дома удрать и мир повидать? Теперь и убегать нет нужды, просто уйдём! Никто и слова не скажет! С Лукой договоримся, а Бажен перебьётся как-нибудь без отступных!

Девчонка покачала головой.

— Балаганщики чужаков к себе не берут, они все там друг другу родня! — Рыжуля вдруг озорно сверкнула глазами и рассмеялась. — Но вот меня примут, если за балаганщика замуж выйду!

— Так о том и речь! — заулыбался я. — Я ж из балаганщиков!

Рыжуля округлила глаза.

— Ты⁈ Ври больше!

— Серьёзно!

— Серый, не заливай! Твой отец карманником был, его повесили! Все это знают, да ты же мне сам и рассказывал!

— Повесили — это да, — кивнул я, принимая обратно изрядно обкусанное яблоко. — Только он фокусником был, с балаганом ездил.

В руке у меня появилась деньга, я показал монету Рыжуле, сжал кулак, разжал и растопырил пустые пальцы. Затем потянулся к уху девчонки и выудил из-за него медный кругляш. Та улыбнулась.

— Столько раз смотрю, а всё в толк не возьму, как ты это делаешь!

— Талант у меня в крови! — заявил я, умолчав, сколько времени ушло на отработку каждого трюка и как непросто было в них разобраться. — Не знаю, может, отец и раньше чужие карманы чистил, но в тот раз точно решил покрасоваться перед мамой. Стянул перстенёк с пальца зазевавшегося дворянчика и сделал ей предложение. Только перстенёк оказался непростым — то ли с магической защитой, то ли с наведённым проклятием.

У Рыжули меж бровей залегла морщинка.

— Это точно не одна из твоих баек, Серый? Откуда ты всё это взял?

Я пожал плечами.

— Тётка рассказала. Отцу стало худо, начал кровью захлёбываться, вот и пошёл к монахам, через них нанятые дворянчиком охотники на воров его и отыскали. Перстень он давно расплющил, золото продал скупщикам, а вот вынутые из оправ камушки — не успел.

— Так почему его повесили? — удивилась Рыжуля. — За воровство ведь руки рубят!

— За оскорбление дворянского герба, —