Ко времени обнаружения правового титула в хранилищах Ватопеда озеро по указу греческого правительства было объявлено природным заповедником. Позднее, в 1998 г., это решение было неожиданно отменено. Вскоре после этого монахам предоставили полное право собственности на озеро.

Вернувшись в Афины, я разыскал Петера Дукаса, чиновника из Министерства финансов, к которому обращались монахи из Ватопеда. Сейчас Дукас оказался в центре двух парламентских расследований. Как ни странно, но он единственный из правительства выразил желание открыто рассказать о случившемся. (Он родился не в Афинах, а в Спарте – но это, наверное, другая история.) В отличие от большинства членов греческого правительства, Дукас не всегда состоял на государственной службе. Этот парень нажил состояние, работая в частном секторе как в Греции, так и за рубежом, а в 2004 г. по просьбе премьер-министра занял пост в Министерстве финансов. В то время ему было 52 года, и большую часть своей карьеры он проработал банкиром в Citigroup в Нью-Йорке. Это был высокий блондин, шумный, резкий и веселый. Собственно, Дукас и был тем человеком, которому Греция обязана появлением долгосрочных правительственных обязательств. Еще в то время, когда ставки были низкими и никто не считал кредитование греческого правительства рискованным, он уговорил свое руководство выпустить 40- и 50-летние облигации. Впоследствии греческие газеты бранили его (ДУКАС ЗАКЛАДЫВАЕТ БУДУЩЕЕ НАШИХ ДЕТЕЙ), но это был весьма разумный шаг. Сегодня долгосрочные облигации на сумму $18 млрд торгуются по 50 центов за доллар – это означает, что греческое правительство могло бы выкупить их на открытом рынке. «Я принес торговую прибыль на $9 млрд, – смеется Дукас. – Мне полагается премия!»

Вскоре после вступления в должность в кабинет Дукаса в Министерстве финансов без предварительной записи явились два монаха. Один из них был отцом Ефремом, о котором Дукас кое-что слышал; второй, который был Дукасу незнаком и, судя по всему, являлся инициатором сего предприятия, назвался отцом Арсениосом. Они заявили, что озеро является собственностью монастыря, и предложили Министерству финансов выкупить его за наличные. «Кто-то дал им полное право на владение озером, – говорит Дукас. – И теперь они хотели обратить эту собственность в деньги. Они пришли ко мне и сказали: “Вы можете выкупить его?”» Дукас понял, что они хорошо подготовились к встрече. «Перед тем как прийти, они узнают о вас многие подробности: кто ваша жена, родители, каковы ваши религиозные убеждения, – сообщил он. – Первым делом они спросили меня, не хочу ли я исповедаться». Дукас решил, что открывать монахам свои тайны будет неразумно. И денег за озеро тоже не дал – ибо не вполне понимал, как они получили право собственности. «По-видимому, они думали, что я могу свободно распоряжаться всеми этими деньгами, – предполагает Дукас. – Я сказал им: “Послушайте, вопреки общепринятому мнению, в Министерстве финансов денег нет”. На что они сказали: “Хорошо, если вы не можете выкупить озеро, почему бы не отдать нам часть ваших земель?”»

Это была очень умная задумка: обменять озеро, не приносившее дохода, на доходную государственную собственность. Каким-то образом монахи убедили чиновников, что земля вокруг озера стоила гораздо больше €55 млн (оценка независимого оценщика, которая была проведена позже), и на этом основании запросили государственную собственность на €1 млрд. Дукас отказался давать им какую бы то ни было часть активов стоимостью примерно €250 млрд, находившихся в распоряжении Министерства финансов. (Он якобы отрезал: «Ни за что на свете я этого не сделаю».) Тогда священнослужители обратили взоры к другим ценным землям – сельскохозяйственным угодьям и лесам, находящимся в ведении Министерства сельского хозяйства. Дукас вспоминает: «Звонит министр сельского хозяйства: “Мы отдаем им все эти земли, но этого недостаточно. Почему бы и вам не подбросить им кое-какие участки?”» Дукас отказался, и тогда ему снова позвонили – на этот раз из кабинета премьер-министра. Но он все равно сказал «нет». Далее он получает документ, где говорится, что он отдает монахам государственные земли, и ему нужно лишь подписать эту бумагу. «Я сказал: “Хрен я вам это подпишу”».

И действительно не подписал – во всяком случае в первоначальном виде. Но на него надавила администрация премьер-министра; монахи, как показалось Дукасу, имели определенное влияние на главу администрации премьер-министра. Этот человек, Гианнис Ангелу, познакомился с монахами несколькими годами раньше, когда у него обнаружили неизлечимое заболевание. Монахи молились за него, и вместо того чтобы умереть, он чудесным образом выздоровел. Но он исповедался им.

К этому моменту Дукас считал монахов не обычными ловкачами, а самыми здравомыслящими бизнесменами из всех, с кем ему приходилось иметь дело. «Я сказал им, что они должны управлять Министерством финансов, – говорит он. – Они не стали спорить». В конце концов, под давлением начальства Дукас подписал оба документа. Первый подтверждал неоспоримость права собственности монастыря на озеро; второй разрешал обмен на землю. Монахи не получили в собственность земли Министерства финансов, но, согласившись принять озеро на баланс министерства, Дукас санкционировал их сделку с министром сельского хозяйства. В обмен на озеро монастырь получил 73 различных вида государственного имущества, включая гимнастический комплекс, построенный для Олимпийских игр 2004 г. и теперь заброшенный, как и многие другие олимпийские объекты. Именно так и обстояло дело, заключил Дукас. «Мы ведь думаем, что они святые люди, – говорит он. – Может, они хотят создать сиротский приют».

Как оказалось, они хотели создать империю коммерческой недвижимости. Они начали с того, что убедили греческое правительство сделать для них исключение: перевести многие объекты собственности из некоммерческой категории в коммерческую. Помимо земель, полученных в результате обмена, – которые, как впоследствии оценили в греческом парламенте, стоили €1 млрд – монахам исключительно для их собственных целей предоставили 100 %-ное финансирование для покупки коммерческих зданий в Афинах и застройки приобретенных ими земель. Бывший олимпийский гимнастический комплекс должен был стать современной частной больницей – с которой у монахов было определенное взаимовыгодное сотрудничество. Затем при содействии греческого банкира монахами был разработан план некой организации под названием Ватопедский фонд недвижимости. Предполагалось, что вкладчики фонда будут выкупать у монахов объекты, переданные им правительством. А монахи будут использовать эти средства на реставрацию обители и возвращение ей былой славы.

На давней дарственной на озеро, которому была грош цена, два священнослужителя сделали состояние, которое, по мнению различных греческих газет, оценивалось от десятков миллионов до многих миллиардов долларов. В действительности же никто не знал истинного размера финансовых активов монахов; более того, первое парламентское расследование подверглось критике за неспособность наложить руку на все имущество монастыря. Исходя из предположения, что узнать истинное состояние богачей лучше всего у других богачей, а не, скажем, у журналистов, я провел выборочный опрос нескольких состоятельных греков, разбогатевших на недвижимости или финансовых операциях. Они оценили недвижимые и финансовые активы монахов в сумму выше $1 млрд, но ниже $2 млрд – так они выросли с нулевого уровня при новом руководстве. Причем бизнес начался на пустом месте: продавать было нечего – кроме прощения.