— Сюда! — резко бросил он, хватая Элизу за руку и увлекая в узкий переулок между двумя домами в колониальном стиле.

За спиной Элиза услышала тяжелые шаги, затем звуки стихли, и в тишине раздался глухой металлический лязг. Она повернула голову на звук и увидела Отверженного. Огромного роста вампир подпрыгнул и ухватился за пожарную лестницу на одном из старых домов, следующий прыжок перенес его на крышу.

— Тиган, там, наверху!

— Я знаю, — мрачно ответил Тиган, крепко держа ее за руку, безоговорочно давая понять, что он не намерен ее выпускать.

Впереди маячил выход из переулка, и воин тянул ее за собой. Элиза едва успевала переводить дыхание, в груди кололо, ноги гудели, рана, которую нанес ей Отверженный, горела огнем.

Как только они выскочили из переулка на улицу, черный спортивный автомобиль с ревом вырвался из общего потока и резко затормозил у обочины. Задняя дверца открылась.

— Садитесь.

Тиган почти втолкнул задыхавшуюся Элизу внутрь, со свойственной вампирам молниеносностью, за которой человеческий глаз едва мог уследить, развернулся, выхватил кинжал и метнул его в черный туннель переулка. В темноте послышались крик боли и рычание Отверженного, попробовавшего смертельный яд Тигана.

Тиган нырнул на заднее сиденье и захлопнул дверцу:

— Гони, Данте, он здесь не один, еще наверху…

Не успел он договорить, как что-то тяжелое упало на крышу автомобиля. Данте резко повернул, раздался визг тормозов, Отверженный скатился на капот, еще один крутой маневр — и кровосос свалился на землю. Он перекувырнулся и вскочил на ноги. Облаченный в кожу воин, сидевший впереди на пассажирском месте, высунулся в открытое окно и с яростным криком выпустил в него полную обойму.

Когда грохот выстрелов стих, Данте сухо выругался.

— Дружище, не слишком ли ты увлекся? Кровосос и так все понял, одной пули было вполне достаточно.

Сидевший рядом с Данте воин ничего не ответил, лишь резко передернул затвор, перезаряжая пистолет.

— Ты в порядке? — спросил Тиган у Элизы, отвлекая ее внимание от ярости и насилия.

Она кивнула, не в состоянии выдавить ни слова, сердце от страха и быстрого бега бешено колотилось. Близость разгоряченного боем тела Тигана смущала ее, Элиза ощущала его мускулистое бедро, его рука небрежно лежала на спинке кожаного сиденья у нее за головой. Приличия требовали, чтобы она отодвинулась, но у нее не хватало на это сил.

Машина неслась по улицам ночного города, гудевшего порочными мыслями, и мозг Элизы бесконтрольно впитывал этот гул.

— Иди сюда, — тихо пробормотал Тиган. Он опустил ладонь ей на лоб, погружая в легкий транс, не позволяя боли усилиться. Его прикосновение было нежным, хотя лицо оставалось непроницаемо-холодным. — Так лучше?

Элиза не смогла сдержать вздоха облегчения:

— Значительно.

Когда он убрал руку, Элиза поймала на себе взгляд сидевшего впереди воина. Голубые глаза из-под низко надвинутой черной вязаной шапочки смотрели на нее в упор и совсем не дружелюбно.

Господи!

— Стерлинг?! — удивленно прошептала Элиза.

Стерлинг ничего не ответил, продолжая молча смотреть на нее.

Они не виделись четыре месяца, с той ужасной ночи, когда у входа в Темную Гавань погиб Кэмден. Тогда Стерлинг развернулся и ушел, и никто ничего о нем не слышал. Элиза знала, что он винил себя в смерти Кэмдена, и она тоже его винила. Хотя несправедливо, и сейчас, когда она неожиданно увидела его, сердце у нее защемило и ей захотелось извиниться перед ним… за все.

Но Стерлинг, некогда смотревший на нее с состраданием, даже с любовью, молча отвернулся, словно не узнал ее. Он больше не был ее деверем — впереди сидел воин Ордена. И если в первую секунду у Элизы мелькнула надежда найти у Стерлинга поддержку как у единственного из оставшихся у нее родственников, го, когда он отвернулся, эта надежда угасла. Машина выехала из города и направилась к поместью Ордена.

— Лукан вернулся? — спросил Тиган у встретившего его Гидеона.

— Минут двадцать назад. После твоего звонка он поспешил в бункер.

— Хорошо. Мне нужно с ним поговорить. Он в лаборатории?

Гидеон покачал головой:

— Нет, он у себя с Габриэллой. Черт возьми, Ти, что случилось?

— Позаботься, чтобы ей оказали медицинскую помощь, — вместо ответа, сказал Тиган, кивая в сторону Элизы.

Он развернулся и с дневником зашагал по коридору к личным апартаментам Лукана.

Тиган обнаружил главу Ордена в библиотеке, здесь большую часть своего свободного времени любила проводить его подруга. Книжные шкафы тянулись к потолку, на стене висел старинный гобелен, изображавший Лукана в средневековой кольчуге верхом на вставшем на дыбы боевом коне. На темном небе висел подернутый облаками тонкий серп луны, а на заднем плане виднелся горящий замок — символ объявленной Луканом войны.

Тиган хорошо помнил ту ночь, так точно переданную на гобелене. Он помнил о происшедшем накануне кровавом убийстве и о том, что последовало за ним. Он был рядом с Луканом, когда в крови и ярости зарождался Орден. Они двое и еще шестеро П1 принесли клятву верности Роду — клятву до конца бороться за его счастливое будущее.

Господи, это было так давно. Несколько столетий назад. За это время было столько сражений, столько смертей! Из первых восьми воинов Ордена в живых остались только Тиган, Лукан и его старший брат Марек — ныне самый опасный их враг, недавно воскресший из мертвых, чтобы провозгласить себя предводителем Отверженных.

Когда Тиган появился на пороге библиотеки, Лукан рассматривал фотографии, которые Габриэлла разложила перед ним на низком столике, стоявшем в центре комнаты. Габриэлла была талантливым фотографом, но ее камера видела не просто красоту мира, ее влекло к местам обитания как вампиров Рода, так и Отверженных. Благодаря этому они с Луканом познакомились этим летом. Габриэлла продолжала днем гулять по городу и его окрестностям и каждый раз возвращалась с новой коллекцией снимков, которые служили воинам своеобразными ориентирами во время патрулирования Бостона.

Но эта коллекция выделялась особенной яркостью красок.

Даже на расстоянии Тиган обратил внимание на залитый солнечным светом сад и лужайки, окружавшие роскошный особняк. Застывшие на ветках льдинки сверкали бриллиантами. На одной из фотографий крупным планом был запечатлен красный кардинал — шокирующее яркое пятно на фоне белого снега. Среди снимков, сделанных в городе, были изображения гулявших в парке детей. Одетые в разноцветные зимние комбинезоны, они скатывали снежные шары для наполовину вылепленного семейства снеговиков.

Эти краски были недоступны для глаз вампиров, и особенно воинов.

Габриэлла делала снимки для Лукана, давая ему возможность любоваться миром, освещенным солнечным светом.