Моя версия была такова: я увидел разбитые стекла, проверил, как дела в моем бюро, убедился, что в нем шарили, и пошел посмотреть, не прячется ли кто на этаже. Тут-то он и попытался меня ухлопать. Управляющий подтвердил, что в здании полно свободных незапертых помещений, так что вполне вероятно, услышав, как поднимается лифт, парень проскользнул в одну из комнат в надежде спрятаться там. Когда же он попытался выбраться оттуда, то увидел меня и в панике начал стрелять.

Я-то знал правду. Он пришел, имея наготове две пластинки, чтобы открыть замок. Когда ему это не удалось, поскольку у меня на дверях был особый замок, он разбил стекло. Потом с помощью этих пластинок он легко проник в пустующую комнату и стал поджидать меня там.

Пат привез меня к себе в управление, и там я сделал соответствующее заявление. Не успел я закончить, как вошел один из детективов и сказал, что личность убитого еще не установлена, но уже известно, что он пользовался кольтом 38-го калибра, лицензия на который была выдана одному ювелиру, которого ограбили два года назад, тогда же увели и кольт. Лаборатории не удалось найти меток прачечной на одежде. Единственное, чем они располагали, так это сведениями о том, что его ботинки были изготовлены и куплены в Испании и, вероятно, в то же время, когда была приобретена вся остальная одежда этого типа. Отпечатки его пальцев отправили в Вашингтон, а фотографии по телетайпу были отправлены в Интерпол на случай, если он иностранец по происхождению.

Пат взял мое заявление, прочел и кинул его на стол.

— Я почти что верю в эту историю, — сказал он. — Черт побери, почти поверил в это.

— Ты доверчивый субъект.

— Приходится, приятель. Как раз сейчас я склонен быть более доверчивым, чем обычно. Сначала дело Делани, теперь эта история...

— По крайней мере, тут все ясно и понятно.

— В самом деле? — спросил он мягко. — Никто не охотится за твоим скальпом?

Он сцепил пальцы рук и улыбнулся мне, но взгляд его был холоден.

Я ответил ему улыбкой.

— Нелегко им будет заполучить его.

— Не води меня за нос.

— Но ведь у тебя есть показания пяти свидетелей, кроме моих. Все свидетели говорят о том, что мотивом в этом случае является обычное ограбление: украденная пушка, перчатки, часы, положение трупа, которое указывает на то, что он спрятался намеренно. Чего же тебе надо еще?

— Я мог бы изложить тебе и совершенно иную версию, — сказал Пат. — Единственная причина, почему я этого не стану делать, заключается в заявлении управляющего, а оно — единственное, что мне кажется бесспорным. Он действительно утверждает, что несколько офисов пустовали и не запирались. Один из них был на твоем этаже. Но остальные-то были заперты.

— Ну ладно. Мне повезло: у меня был пистолет. Всякого другого пришлось бы списать в расход, и у тебя на руках оказалось бы еще одно нераскрытое убийство.

— Ну, мы еще и с этим не закончили.

— Надеюсь, что скоро закончите. Мне самому хотелось бы узнать, кто был этот тип.

— Обязательно узнаешь. Думаешь, это может быть связано с тем делом, которым ты сейчас занят?

Я встал, потянулся, потом нахлобучил шляпу.

— Единственное, чем я сейчас занимаюсь, так это пытаюсь обнаружить Грету Сервис.

— Вполне возможно, что я смогу тебе помочь в этом. — Он порылся в ящике письменного стола, вынул конверт и протянул его мне. — Это разрешение на свидание с Гарри Сервисом. Ваша беседа будет записываться. Возможно, завтра ты получишь повестку от помощника прокурора о вызове в суд, так что не исчезай надолго.

— Спасибо, Пат.

— Не за что. Мне самому интересно. Я всегда думаю, как далеко тебе удастся зайти, прежде чем ты получишь хороший пинок под зад.

* * *

На некоторых людей пребывание в тюрьме оказывает благотворное влияние. Гарри Сервис относился как раз к этой категории. Он немного похудел, и лицо его утратило прежнюю враждебность, которую оно хранило на суде.

Он был искренне рад увидеть меня. Правда, в первое мгновение он очень удивился, но ему были хорошо известны все тюремные штучки, и он был уверен, что я с ними тоже знаком, поэтому мы не говорили ни о чем таком, что могло бы ему повредить, когда наша беседа, записанная на пленку, будет изучаться полицией.

— Давно не видели сестру? — спросил я.

— Очень давно. Она умеет доставлять мне беспокойства.

— Она достаточно взрослая, чтобы самой о себе позаботиться.

— Против этого я ничего не могу возразить. Но меня беспокоит то, что она полна желания заботиться обо мне. Я пытался убедить ее, что выпутаюсь сам. После встряски я буду жить честно, можете мне поверить.

— Ну, — сказал я, — хотелось и мне порадовать тебя чем-нибудь, но я не смог найти ее. Она съехала со своей старой квартиры. Один из ее приятелей столкнулся с ней как-то в городе, но на том все и кончилось. Я бы на твоем месте оставил эту затею.

— Ты меня не понимаешь, Майк. Ведь она — единственный близкий мне человек на всем белом свете.

— Может быть, ты знаешь кого-нибудь из ее друзей?

Он многозначительно посмотрел на меня.

— Больше никого не знаю.

— Понятно, — ответил я. — Скажи-ка, а как она себя вела, когда была у тебя в последний раз?

Гарри заерзал на стуле и нахмурился.

— Ну, как тебе сказать... пожалуй, не совсем обычно.

— То есть?

— Не знаю, как тебе объяснить. Она не хотела ничего говорить. Сказала только, что очень скоро у нас все будет в порядке, потому что у нее куча монет. Я не очень-то обратил на это внимание, потому что она это часто говорила. Но на этот раз она не стала объяснять, откуда она их возьмет. Вроде как это большой секрет. Только мне не понравилось выражение ее лица: точь-в-точь как в детстве, когда она делала что-нибудь недозволенное.

— Она не упоминала никого из... своих друзей? — спросил я.

— Говорила, но не в последний раз, а до этого, — ответил Гарри. — Что-то там заварилось, но она не хотела мне об этом рассказывать. Однако я понял так, что она все время собирается принять в этом участие. Смешно, но Грета не из тех, кто легко заводит друзей. Те, с которыми она обычно сходилась, как правило, бывали какие-то чудаки: серединка на половинку.

— Чудаки?

Гарри покачал головой.

— Ну, может, не совсем так. Но во всяком случае это были люди такого типа, которым на все наплевать. Я думаю, что она потому и жила в Гринвич-Виллидж.

— Не слишком-то ты мне помог, — сказал я. — Понимаю, — кивнул Гарри. — Единственное, что мне удалось заметить, когда она у меня была в последний раз, так это вот что: когда она открыла свою записную книжку, я в ней увидел конверт со штемпелем. — Гарри остановился и указательным пальцем написал на столе “Брэдбери”. — Я запомнил это потому, что однажды чуть было не обстряпал там одно дело. Но когда я напомнил ей об этом, она захлопнула записную книжку и сказала, что это, мол, ерунда. Но я-то отлично видел, что она лжет.