В том же неудачном для него 904 году базилевс был вынужден отправить посольство к болгарскому царю Симеону с напоминанием о том, чтобы он соблюдал подписанный им договор так же, как соблюдает его Византия. Чтобы не бесчинствовал, не захватывал новые территории и довольствовался оговоренной данью, которую Византия своевременно выплачивает. Единственным светлым пятном на фоне всех этих безобразий была победа Андроника Дуки в битве при Мараше. Но даже этот эпизод не принес радости императору и закончился для империи плачевно. Буквально через два года, осенью 906 года, был раскрыт заговор против Философа, во главе которого стоял один из лучших полководцев империи – Андроник Дуки. В этом же заговоре был замешан патриарх Николай Мистик, тот самый, что наложил епитимью на Льва VI за самовольный четвертый брак с Зоей Карбонопсиной и отказывался ее снять. От такой жизни у базилевса должен был начаться хронический разлив желчи. Но в этот раз обошлось, поскольку Андроник Дука удрал к арабам, а мятежный патриарх оказался в опале. И все это происходило на фоне яростного арабского натиска на рубежи империи с востока и юга. Ситуация не просто сложная, она почти катастрофическая. А Лев Философ сидел в столице и философствовал на тему личной жизни.

Такой противник был Олегу по зубам. Но он был, как всегда, осторожен и прагматичен. Пока он лишь собирал информацию, анализировал ее и выжидал. А известия радовали, но в то же время заставляли задуматься и поспешить с принятием решения.

Один из столпов отечественной историографии, Н.М. Карамзин, писал: «Олег, наскучив тишиною, опасною для воинственной державы, или завидуя богатству Царьграда и желая доказать, что казна робких принадлежит смелому, решился воевать с Империею».

Карамзин, при всей своей любви к Олегу, явно недооценивает его. В планы Олега входило куда больше, чем просто экспроприировать казну робкого, склочного и незадачливого монарха. В этот раз одной казны было недостаточно.

Вести в те времена расходились не так быстро, как это происходит сейчас, но в конце концов всегда достигали нужных ушей. Особенно тех, кто в этом заинтересован. А у Олега свои «уши» были везде, в том числе и в Константинополе. Русские купцы свозили киевскому князю новости со всего света. Олег видел, что происходит с Византией, а потому просто должен был успеть ухватить свой кусок, пока его не отобрали другие. Желающих было хоть отбавляй, и мешкать было нельзя.

Олег собирает армию и отправляется в поход на Константинополь. Планируя такую дальнюю и архитрудную экспедицию, Олег, в отличие от того же Осколда, мало чем рисковал. Что происходило в империи, вы уже видели. Никакого серьезного отпора Вещий не ждал, но тем не менее подготовился к войне серьезно. Он вообще ничего не оставлял на волю случая. Базилевс Лев прекрасно знал, кто такие русы, еще задолго до прихода Вещего Олега. Недаром в своем военном наставлении, написанном около 905 года (а как вы помните, наставления – это было все, на что Лев был способен), в главе о морских сражениях император сделал довольно интересное наблюдение. Он отметил, что враждебный народ, «так называемые северные скифы» (именование русов в византийской традиции), использует небольшие быстрые корабли, поскольку они не могут иначе выйти из рек в Черное море.

Поход подробно описан в «Повести временных лет». Правда, некоторых историков, вроде Л.Н. Гумилева, смущает, что он не упомянут ни в одном византийском или ином источнике, кроме древнерусских летописей, а раз так, то значит, что никакого похода Олега на Византию не было. Это, конечно, серьезный аргумент, веский, можно сказать, тяжелый, как молоток. Но позволим себе с ним не согласиться. Не только потому, что, в отличие от Гумилева, мы привыкли больше доверять русским источникам, но и потому, что есть и другие, пусть и косвенные, подтверждения этому событию.

В «Истории» Льва Диакона, византийского писателя и историка, принадлежащего к придворным кругам, есть свидетельство реальности пусть и не самого похода, но договора, подписанного Олегом и Львом. Базилевс Иоанн Цимисхий во время переговоров со Святославом упрекает его в том, что его отец, князь Игорь, «презрев клятвенный договор», вероломно напал на византийскую столицу. А.Г. Кузьмин, исследуя текст «Повести временных лет», предположил, что летописец использовал греческие или болгарские источники о походе Олега.

Та же самая «Повесть временных лет» в описании похода Игоря в 944 году передает «слова византийского царя» к князю Игорю: «Не ходи, но возьми дань, какую брал Олег, прибавлю и еще к той дани». Если поискать, то таких нюансов можно найти довольно много. Да и сами подробно изложенные тексты договоров, включенные в «Повесть временных лет», свидетельствуют о том, что поход не был вымыслом. Слишком сложно для летописца было выдумать такой текст, к тому же не один, а целых два, да и еще проследить, чтобы они были в меру похожи. Проще было описать, чего Олег потребовал своими словами, и все. Кстати, так чаще всего летописцы и делали. Трудно было вставить в официальный текст такую грандиозную придумку по объему и фантазии, да еще чтобы все это было гладко и логично. В это трудно поверить. Особенно видя, как до этого летописцы справились с задачей по привязке Рюрика к Игорю или пытаясь смягчить убийство Олегом Оскольда. Как-то у них не сильно удачно вышло, и вдруг такой прорыв. А вот приукрасить действие, создать легенду – это святое дело, без этого что раньше, что сейчас просто никуда. А Олег по прозванию Вещий для этого самый благодатный персонаж, ибо имеет слабость к рисовке и картинным жестам. Поэтому и выдумка часто так похожа на правду.

Кстати, в этом умозаключении нас поддерживает и В.Н. Татищев, а потому не преминем и воспользуемся его ответом, как будто специально данным Гумилеву и иже с ним: «По обстоятельствам же видимо, что он не со слов, но с каких-либо книг и писем из разных мест собрав, в порядок положил, например, войны с греками Кия, Осколда, Олега, Игоря, Святослава и пр., о которых греческие и римские тех времен писатели подтверждают. Договоры с греками до него лет за 150, со слов так порядочно написаны быть не могли, ибо все их включения так несомненны, что за точные списки счесть можно».

Прежде чем приступить к рассмотрению самого похода, обратим внимание на одну небольшую, но немаловажную деталь, которая достаточно четко показывает расстановку сил и штатное расписание в Киевском государстве.

Олег собирается в поход во главе огромного войска, но Игоря с собой он не берет. Как пишет Карамзин, «правитель не хотел разделить с ним ни опасностей, ни славы». Забавно. Игорь дорос уже до того, чтобы жениться на Ольге, а до похода еще не дорос. Все это говорит лишь о том, что Игорь на самом деле был еще мал. И именно поэтому с браком могли поторопиться, чтобы скрепить, наконец, свадьбой тот союз, который привел Олега к единоличной власти в Киеве. Игорь пока лишь потенциальный наследник, не допущенный к власти ни в силу возраста, ни в силу своего положения. Дальше все просто и понятно.

«В год 6415 (907). Пошел Олег на греков, оставив Игоря в Киеве; взял же с собою множество варягов, и словен, и чуди, и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тиверцев, известных как толмачи: этих всех называли греки Великая Скифь. И с этими всеми пошел Олег на конях и в кораблях; и было кораблей числом 2000» («Повесть временных лет»).