это нормальным. – Официантка наклонилась ближе к Майе, как будто хотела поделиться с ней секретом, но затем заговорила достаточно громко, чтобы услышала вся стойка. – Между нами говоря, я всегда подозревала, что в этом месте водятся привидения. Я чувствую такие вещи, и думаю, что, возможно, в тот день там что-то было.

Страх Майи сменился скептицизмом.

– Что-то вроде призрака?

Официантка кивнула. Один из пожилых мужчин наклонился к Майе:

– Не заводи ее.

Официантка нахмурилась.

– Хватит с тебя этого, Дуг. – Она снова налила ему кофе.

– То есть вы думаете, – обратилась Майя к официантке, – что Кристина увидела какого-то призрака и это… убило ее?

– Все, что я хочу сказать, это то, что она определенно видела что-то прямо перед смертью. И это могла видеть только она.

– Острые крылышки! – донесся голос из кухни.

– Вы готовите подкаст или что-то в этом роде? – спросила официантка, ставя перед Майей дымящуюся тарелку.

– Не совсем, – ответила Майя, прежде чем спросить, может ли она взять крылышки с собой.

Пенопластовая коробка наполнила машину солоноватым привкусом соуса буффало. Печка была включена на полную катушку, но Майя никак не могла согреться.

Разговор о призраках напомнил слова доктора Барри о связи между внезапной необъяснимой смертью и тем, что он называл магическим мышлением. В некоторых культурах винят злых духов. Идея заключалась в том, что у разума есть способы самостоятельно искать объяснения. Горе может заставить воображение разыграться. Она все это понимала. Доктор Барри сказал бы, что официантка бредит, и Майе, возможно, пришлось бы с ним согласиться.

Наблюдение такого поведения у постороннего подействовало отрезвляюще. Ее тело буквально заныло от сопереживания при мысли о том, как Барб объясняет полиции свою теорию о закусочной с привидениями. Однако в этом вопросе ее разум был на стороне доктора Барри. Может быть, в конце концов, это была проблема Майи. Может быть, ее разум не мог распознать свою собственную болезнь.

Одиннадцать

Через четыре дня после смерти своей бабушки Майя медленно идет рядом со своей мамой и множеством незнакомых людей за гробом Эмилии Эк Басурто по Генеральному кладбищу в Гватемала-сити. Оно огромное, похожее на лабиринт, и занимает несколько городских кварталов, но при этом кажется переполненным. Вдоль маршрута похоронной процессии выстроились высокие толстые стены, разделенные рядами ячеек, которые напоминают Майе картотечные шкафы, но на самом деле это могилы. Внутри каждой ячейки находится тело, запечатанное слоем бетона, на котором в большинстве случаев закреплена табличка с именем человека и годами его рождения и смерти.

Цветы на всех стадиях увядания украшают могилы, яркими пятнами выделяясь на фоне серого бетона и темно-зеленого мха, покрывающего все вокруг. Сейчас сезон дождей, надвигается обычный послеобеденный ливень, воздух густой, а процессия движется очень медленно. На Майе длинное черное платье, которое промокло от пота и прилипло к спине. Она дышит ртом, стараясь не показывать, как на нее влияют запахи, наполняющие нос. Сначала появляются цветы – лилии, розы, маргаритки, гладиолусы, – которые торчат из ведер продавцов у ворот кладбища, рассыпаны на могилах, и их опавшие лепестки покрывают все поверхности. Они не в состоянии замаскировать то, что, как Майе кажется, и является запахом смерти. Как будто тела вывернули наизнанку.

Над головой кружат стервятники. Их число увеличивается по мере того, как процессия углубляется на кладбище, и Бренда объясняет своей дочери как можно спокойнее, что могилы здесь сдаются внаем, как квартиры. Семьи должны регулярно платить за то, чтобы их близкие оставались похоронены. И если платеж пропущен, тело, как если бы оно было арендатором, выселяется и отправляется в общую могилу на краю кладбища.

Стены с надгробиями уступают место полю осыпающихся склепов. Участок Эмилии находится в глубине кладбища, рядом с ее сыном. Семейный склеп размером примерно с телефонную будку, с проржавевшей металлической дверью и каменным распятием наверху. Стервятник садится на низкую ветку ближайшего дерева, и его перья скрипят, когда он принимается чистить черные крылья. Здесь, на краю кладбища, запах почему-то еще хуже, химический запах горящих шин, смешанный со смертью и цветами. Воздух наполняет серое марево.

Майя сжимает руку своей мамы.

– Городская свалка, – шепчет Бренда. – Начинается вон там, на краю кладбища. Тысячи людей живут там, роясь в мусоре в поисках того, что можно продать или съесть.

Бренда приехала в Гватемалу после колледжа в составе миссионерской группы, несмотря на то, что она не верила в Бога, не верит до сих пор и не согласна с предпосылками миссионерской работы. Она просто решила, что, имея сертификат по терапии респираторных заболеваний, который получила в Общественном колледже Беркшира, может принести какую-то пользу. Не говоря уже о том, что она никогда не выезжала за пределы США.

Она целыми днями работала волонтером в детском доме недалеко от городской свалки. Ее вечера состояли из общения с семьей, которая вызвалась приютить ее на три месяца. Бренда не ожидала, что влюбится, находясь в Гватемале, но произошедшее дальше – самая любимая история Майи в мире – история мамы и папы. Именно ее она пытается вспоминать, пока находится здесь, стараясь не думать о смерти своего отца.

Бренда, казалось, была на взводе с тех пор, как они прибыли в Гватемала-сити, теряла вещи в аэропорту и нервно смеялась по пустякам. Майя впервые осознала, что Бренде, должно быть, было нелегко наладить отношения между ее дочерью и семьей Басурто. Письма, телефонные звонки, а позже и электронные письма с годами становились все реже и реже. Бренда знала Хайро и его семью всего месяц, до того, как он был убит, и сразу же после этого сбежала из страны. И сейчас, впервые с тех пор, вернулась сюда.

Именно она рассказала дочери бо́льшую часть того, что Майя знает о Гватемале. Бренда развесила по стенам гобелены майя и проигрывала компакт-диски с маримбой, пока они вместе с Майей пекли. Бренда сама научилась готовить тамале, завернутые в банановые листья, и подавала их каждое Рождество. Именно она посоветовала Майе изучать в школе испанский язык.

И все же, чтобы убедить ее отправиться в эту поездку, Майя прибегла к шантажу. Она пригрозила – не то чтобы это был блеф – что купит билет на самолет на деньги, которые сама заработала, обучая учеников средней школы, те, которые она откладывала на колледж. Она заявила, что если не сможет поехать на похороны своей бабушки, то полетит в Гватемалу – одна – на свой восемнадцатый день рождения.

В результате Бренда уступила, и теперь они здесь, прижимаются друг к другу среди всей