Мимо нее проходили такие же нарядные девушки. Они со скрипом открывали дверь в театр. Чувствовалось, что зрительницы ныряли в мрачную атмосферу «GRIM» с жадностью голодного человека.

Над театром, каркая, кружили вороны – они беспокойно хлопали крыльями, словно предвещая страшные события. Я поежилась и снова посмотрела на подругу.

– Никогда не научусь приходить вовремя, – пожаловалась Джейн вместо приветствия. – Стою тут уже десять минут, все ноги одеревенели. А ты что, в джинсах?

Джейн посмотрела на мои ноги так, словно вместо них увидела две тоненькие гусиные лапки.

– Я бы замерзла в юбке, – неловко улыбнулась я.

Джейн, театрально приподняв бровь, посмотрела на свою пышную юбку, которая выглядывала из-под пальто, давая понять, что красота требует жертв.

– Сара! Я не удивлена. Внутри, надеюсь, не свитер?

– Нет, блузка.

– Спасибо, боже! – Джейн подняла руки к небу, а потом перевела взгляд на меня. – Ладно, давай уже зайдем. Иначе завтра я проведу день в постели с температурой, а не на футбольном матче. Знаешь, за такие мероприятия наша редакция платит по двойному тарифу. Удачно поймал кадр – все, считай, деньги у тебя в руках.

Как только мы с Джейн зашли в театр, в нос ударил запах корицы, кофе и вспененного молока. Я удивилась: будто зашла в кофейню. Кофе? В театре? Но как мы потом узнали, «GRIM» располагался на втором этаже, а первый этаж был отведен под кофейню для гостей, чтобы они могли выпить перед спектаклем что-нибудь согревающее.

– Добро пожаловать! – На входе нас встретил высокий парень. В классическом костюме, с зализанными волосами цвета блонд, приклеенными усами, закрученными вверх, и подносом, на который складывал половинки билетов с надписью «контроль», он напоминал дворецкого состоятельных хозяев.

– Второй ряд, шестое и пятое места, – улыбнулся он. – Приятного просмотра, дамы.

Он поклонился нам с Джейн и пропустил в зал, который больше напоминал зал дворца Викторианской эпохи, а не театральный буфет. Столы красного дерева, стеллажи с книгами, маленькие кофейные чашки из тонкого стекла с такими же, почти неосязаемыми, блюдцами. На стенах висели портреты великих драматургов Возрождения – Кристофера Марло[13] и его последователя – великого и неподражаемого Уильяма Шекспира.

В буфете находились пять девушек. Одни непринужденно разговаривали, сидя за столиками, другие прогуливались между стеллажами с книгами, касались переплетов, вдыхали аромат кофе и книг.

«Как давно я мечтала узнать, что у тебя внутри, – мысленно обратилась я к зданию, прокручивая в воспоминаниях те пять лет, когда проходила мимо него по пути на работу. – И вот моя мечта сбылась».

– Только сознание не потеряй, – сказала Джейн, заметив, как жадно я рассматриваю театральный буфет.

– Это восхитительно, – прошептала я, сжимая в руке билет.

– Согласна, впечатляет. Особенно вон та кофемашина золотистого цвета. Напоминает робота, но ее явно изобрели в прошлом веке.

– Это первая кофеварка, – сказала я, улыбнувшись. Видеть ее вживую было несказанным удовольствием. – В 1901 году Луиджи Беццера запатентовал новый способ приготовления эспрессо. Он подарил миру «Tipo Gigante» – огромную паровую кофемашину, а это ее современный аналог, но сделанный в духе начала ХХ века. Шикарная вещь.

– И все-то ты знаешь, – заметила Джейн.

– Профессия бариста обязывает.

Еще раз окинув взглядом буфет, мы спустились вниз, в цокольный этаж, который служил гардеробом.

– Такое ощущение, что я где-то раньше видела парня на входе, – задумчиво сказала я, снимая шарф и плащ. – Только не помню, где именно.

– Это не Том?

– Нет, точно не он. Знаешь, Том не особо привлекательный, а этот был довольно симпатичным.

– Я тоже заметила, – Джейн засмеялась и протянула гардеробщику пальто. Им оказался такой же юноша, как и на входе. Только ему, в отличие от первого, нельзя было дать и семнадцати. Совсем юный.

Когда мы получили номерки, я по привычке посмотрела, какая цифра мне досталась. Пятьдесят шесть.

Вдруг мне показалось, что отключили вентиляцию. К горлу подступил комок, уши заложило как при контузии, а руки начала бить мелкая дрожь. С номерка на меня смотрели две театральные маски, объятые огнем. На какой-то миг этот огонь стал живым. Он обнял мои пальцы и опалил их жаром, как если бы я сунула руку в горящий камин. С каждой секундой становилось все хуже. Когда я почувствовала, что начинаю терять равновесие, быстро убрала номерок в сумочку. Как только он оказался внутри, мне стало легче дышать, вокруг снова послышались звуки, ноги окрепли. И только ком, стоявший поперек горла, не давал забыть о минутном помешательстве.

Я зажмурилась и облокотилась о стену. Дыхание сбилось. Рука, в которой я держала номерок, неприятно пульсировала.

«Что произошло?» – в панике думала я, выравнивая дыхание.

Когда я пришла в себя и открыла глаза, то с любопытством посмотрела на Джейн. Подруга беззаботно поправляла прическу у зеркала. Она не видела, что мне стало плохо. Номерок явно не обжег ее.

– Сара? – Джейн повернулась ко мне и улыбнулась. – Ну и необычные же у них зеркала, правда? Я смотрю на отражение и вижу себя так, словно стою в задымленном помещении. Кажется, что это грязь, но нет – такая задумка.

– Да-да, необычно. – Я глубоко вздохнула и взглянула на зеркало. Оно и правда было не классическим. Эффект старины, пыли и затасканности. Правильно сказала Джейн – глядя в него, создавалось ощущение, что человека обнимает дым. Жутко. Особенно после того, как тебя опалил номерок.

Я посмотрела на правую руку. Пальцы были слегка покрасневшими, словно я на долю секунды прикоснулась к горячему утюгу.

«Чертовщина какая-то».

– Что с твоей рукой? Почему ты все время рассматриваешь пальцы? – спросила Джейн, когда мы поднялись из гардероба на первый этаж. – Ну-ка покажи.

– Все нормально, – я непроизвольно сжала руку в кулак, чтобы подруга не увидела легкий ожог, который непонятно как появился у меня.

– Да нет же, – Джейн остановила меня и схватила за запястье. На указательном и среднем пальцах виднелись красные пятнышки. Они приносили дискомфорт – неприятную пульсацию. Хотелось как можно быстрее опустить руку в прохладную воду или приложить к ней лед.

– Ого, откуда у тебя это? Будто обожглась.

– Да, номерок почему-то был горячим.

Джейн задумалась и сжала губы, не переставая рассматривать ожог.

– А, ну конечно! – Джейн вздохнула и посмотрела на меня так, будто познала смысл жизни. – У этого мальчика-гардеробщика они висели не на крючках, а лежали в коробке под столом. Наверное, рядом была батарея или еще что-то горячее. Все-таки сидеть в цокольном этаже холодно. Но вот же… какие неаккуратные. Я-то свой номерок сразу убрала в сумку. Даже не заметила, что он горячий…