Прежде чем говорить о том, как следует направлять процесс обучения, необходимо понять, зачем вообще предпринимать целенаправленные шаги. Давайте возьмем для примера телефонные номера — точнее, поговорим о том, насколько трудно бывает запомнить новый номер.

Все вы прекрасно с этим знакомы. Вам называют телефонный номер — например, 231-555-0912, — и буквально через несколько секунд вы его забываете. В лучшем случае удается вспомнить первые три цифры — «кажется, 231». Но остальные испарились из вашей памяти бесследно.

Эта проблема давно известна телефонным компаниям. Вначале они решили вообще не полагаться на человеческую память — когда в XIX веке были проложены первые телефонные линии, люди просто поднимали трубку и сообщали оператору, с кем они хотят поговорить.

По мере того как росло количество телефонов, такой подход становился слишком сложным. Тогда телефонные компании попытались стандартизировать номера на основании географических ориентиров. Например, если вы жили в Портер-Сити, у вас мог быть номер PORter 3234. Если вы жили в Элмвуде, у вас мог быть номер ELMwood 4543.

Однако и эта система номеров вскоре превратилась в гордиев узел с длинными и нелепыми сочетаниями названий, букв и цифр. Поэтому в конце 1950-х годов телефонные компании придумали очередную систему, согласно которой все телефонные номера должны были быть семизначными. Сегодня этот подход распространился практически повсеместно, и у большинства людей на земном шаре семизначные телефонные номера.

Выяснилось, что эта система тоже не идеальна. Когнитивные психологи утверждают, что семизначные номера слишком громоздки для кратковременной человеческой памяти. Память этого типа хранит информацию, которую требуется помнить недолгое время — например, те же номера телефонов, — и весьма ограниченна по емкости. Наш мозг способен одновременно оперировать всего лишь тремя-четырьмя единицами информации. (Долговременная память, напротив, весьма вместительна. Там мы храним воспоминания о старых друзьях, детских проделках и все наши профессиональные знания.)

К чести телефонных компаний надо сказать, что сегодня они, по всей видимости, начали считаться с жесткими ограничениями кратковременной памяти, поэтому важнейшие номера экстренных служб состоят всего из трех цифр. Большинству из нас запомнить подобные короткие номера — такие, как 911, — очень просто: они вполне соответствуют возможностям краткосрочной памяти.

Важность этой идеи касается не только телефонных номеров. Некоторые ученые, в частности Джон Свеллер, показали, что именно от краткосрочной памяти зачастую зависит успех учения. Разучиваем ли мы новые балетные па или изучаем микрогенетику — приобретенный опыт должен пройти обработку кратковременной памятью, прежде чем сохраниться в долговременной{6}.

Суть в том, что кратковременная память весьма, как бы это сказать… кратковременна. Это как крошечный блокнотик для заметок, обладающий очень небольшой емкостью. В него не поместится ничего огромного, большие объемы информации кратковременная память просто игнорирует. Можно также представить ее себе как телефонный модем, медленный, ненадежный и с низкой пропускной способностью.

Во многом именно поэтому обучение должно быть четко сфокусированным. Знания и навыки должны быть разбиты на отдельные простые для усвоения фрагменты, на которых мы можем концентрироваться по очереди, — так мы сумеем достичь мастерства. Иными словами, необходимо следить за тем, чтобы любое новое знание могло «пролезть» в наш мозг через узкий «шлюз» кратковременной памяти — тогда впоследствии оно успешно сохранится в долговременной.

Этим объясняется, к примеру, то, почему в ходе учения невозможно работать в многозадачном режиме. Музыка, вождение автомобиля или компьютерные программы занимают кратковременную память и тем самым мешают пониманию. Действительно, если, например, презентация сопровождается музыкой, усвоить всю нужную информацию уже не удастся. Результаты одного из исследований показали, что люди, проходившие онлайн-курсы без фоновой музыки, усваивали в полтора раза больше материала.

Способ представления информации также имеет значение. Из-за ограничений кратковременной памяти новые знания лучше подавать маленькими порциями, и чем меньше графиков представлено на странице или слайде, тем больше информации мы обычно усваиваем. Именно поэтому короткие предложения — лучшие друзья автора. Чем меньше слов — и чем больше пауз между новыми идеями, — тем легче мы воспринимаем и запоминаем новую информацию.

И, несмотря на это, большинство из нас ведет себя совсем как телефонные компании. Мы переоцениваем объем своей кратковременной памяти и часто пытаемся запомнить сразу много, набрасываясь на информацию, как будто это шведский стол в отеле «все включено». Так, например, многие думают, что способны одновременно слушать и понимать лекцию и разговаривать с другом. (Нет, не способны.) Или пытаются разобраться в большой и сложной идее за один присест. (Тоже невозможно.)

Когда я беседовал с психологом Свеллером, он привел мне в качестве примера обучающие программы по истории или литературе на иностранном языке. При таком объединении двух предметов люди усваивают куда меньше, утверждает он. «Это погоня за двумя зайцами, — пояснил Свеллер. — Мозг просто перегружается, и ничего более».

Подобную когнитивную перегрузку провоцируют также чересчур протяженные во времени события. Длинные разговоры, долгие совещания или лекции нарушают работу кратковременной памяти, и излишки информации блокируют узкий шлюз на пути к долговременной. Поэтому специалисты, такие, например, как Рут Колвин Кларк, не рекомендуют проводить занятия для взрослых длительностью более полутора часов. Наш мозг просто не обладает достаточной выносливостью для того, чтобы успешно обучаться на протяжении более долгого времени.

Не стоит забывать и о наших собственных мыслях и чувствах. Из-за того, что возможности кратковременной памяти ограниченны, наши собственные переживания также могут помешать нам овладеть новыми знаниями и навыками. Испытывая стресс — например, боясь чего-то, — мы не можем сконцентрироваться. Эмоции заполняют «блокнот» нашего мозга, не оставляя места для чего-либо еще. Психолог Сайен Бейлок показала, что подобному стрессу подвержены даже самые маленькие дети, и, когда ученики начальных классов начинают переживать из-за того, что «задание слишком сложное», их когнитивные способности существенно снижаются.

Во время беседы с Бейлок я испытал именно это. Было раннее летнее утро, мы сидели в большой аудитории Чикагского университета, где Бейлок занимает должность профессора, говорили о ее работе, обсуждали последние исследования. А потом, минут через десять после начала разговора, Бейлок упомянула, что только что закончила работу над книгой «Мозг и тело» (How the Body Knows the Mind)[3].

Мой разум на мгновение оцепенел: «Стоп, какая книга? Мне следовало знать, что она только что опубликовала книгу? Наверное, я должен был ее прочесть». Именно такое мыслительное оцепенение, момент острого переживания из-за чего-то постороннего, очень опасен для развития любых навыков. Моя кратковременная память перестала выполнять свои обязанности — вести диалог с Бейлок, — и я никак не мог сосредоточиться. Я не был в состоянии задавать разумные последовательные вопросы.