– А может, боятся потому, что просто хотят жить?

– Наверно. А с чего это ты вдруг?

– Не знаю, нашло что-то. Убийств много очень.

– Это верно.

– Ты куда сегодня намылился?

– В деревню опять, в церковь. Там работу предлагают – крышу крыть. Где жить – найдут. Может, даже на зиму устроюсь, в городе совсем пропаду.

– Ладно, валяй. Звони, если что.

Кивинов откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

Вспомнилась беседа с Кравцовым. Попробуй переломай такого. А очко у него играет. Еще как. Что же ты боишься? Ведь никаких следов, никаких проколов. Никаких. Стоп. Да, да, ведь он сказал, что не знает, где жил Шабанов. Ха. Вот где прокол. Точно.

Затрещал телефон. Междугородний.

– Алло. Слушаю.

– Андрюха, это Юра. Телефон я пробил, с родственниками попозже встречусь. Записывай номер.

– Ага, давай. Спасибо.

Кивинов, записав телефон и передав на всякий случай привет людям, прослушивающим разговоры, повесил трубку.

– Так, так, так, а ну-ка, позвоним.

Он снова взял с рычага трубку и набрал номер.

– Да, – ответил женский голос на другом конце провода.

– Это квартира Мартыновых?

– Да.

– А можно Виктора?

– А кто его спрашивает?

– Из милиции.

– Из милиции? Вити нет дома. Он уехал в Петербург.

– Черт, куда? Когда, когда он уехал?

– А что случилось?

– Ничего не случилось. Я спрашиваю, когда он уехал? – Кивинов уже не говорил, а кричал.

– Два дня назад.

– К кому он поехал?

– Я не знаю, он не сказал. Обещал вернуться через неделю. Он натворил что-нибудь?

– Постарайтесь вспомнить. Зачем он поехал?

– Я не знаю.

– Черт. А поезд, поезд, случайно, не знаете?

– Поезд знаю. «Красная стрела». 23.55.

– Место? Вагон?

– Сейчас, сейчас. Вы знаете, он смеялся, когда билет купил. Смотри, мать, говорит, вагон 13-й, место 13-е, как нарочно.

– Понял. Запишите мой телефон. Если он позвонит или появится, сразу перезвоните.

Бросив трубку, Кивинов выглянул в окно и, убедившись, что машины во дворе, как всегда, нет, выскочил из кабинета.

– Георгич, пожар. Мягко говоря, мы проворонили. Надо найти Мартынова, поделыщика Шабанова. Он сейчас в Питере.

– Легко сказать. У нас что, деревня? В любом адресе может зависнуть.

– Можно через вокзал попробовать. Вдруг повезет. Может, он что попутчикам говорил, сейчас билеты именные, надо поискать людей.

– Объясни Петрову, он парень дотошный, пусть едет в депо, ищет проводника. Если пассажир билет не забирает, он у проводника остается. Пусть не затягивает, если что – сразу звонит.

– Черт, телефон бы на прослушку поставить у этого Кравцова.

– Прокурор-то санкцию даст, а технически все равно бесполезно.

– Я, пожалуй, с Мишей поеду. Там много работы.

– Давай. Я на телефоне.

Депо Московского вокзала находилось на Обводном канале. Через час Кивинов с Петровым были на месте. Потолкавшись среди людей в железнодорожной форме, они наконец нашли нужный кабинет. Поговорить с милой девушкой и узнать, кто из проводников обслуживал тринадцатый вагон «Красной стрелы» было делом пяти минут.

– Это Лены Кузнецовой вагон. Она, кстати, где-то здесь, кажется, в бухгалтерии. Спросите, может, еще не ушла. В бордовой куртке блондинка.

Побегав по этажам и перепугав всех блондинок в бордовых куртках, находившихся в депо, опера наконец нашли нужную особу.

– Леночка, вы наша последняя надежда. Если мы не найдем нужных билетиков, я брошусь под ваш поезд, – взмолился Кивинов перед проводницей.

– Вы ревизоры?

– А, хуже, мы менты. Урки.

– А зачем вам билеты?

– Хотим их подделать и перепродать по спекулятивной цене. Лена, шутки в сторону. Билеты сохранились? Места с 12-го по 15-е.

– Не помню. Надо в поезде посмотреть. Я вообще-то их сжигаю или пассажирам раздаю.

– Поехали, посмотрим. Очень надо.

– Ну, хорошо.

Спустя сорок минут все трое сидели в помещении проводника вагона номер 13 и рылись в железнодорожных билетах. Лена не сортировала билеты по рейсам, а просто складывала в коробку из-под «Сникерса» и по мере накопления жгла в печке котла, нагревающего воду. Сейчас коробка была заполнена доверху, что подавало определенные надежды.

– Хорошо бы, фамилия у кого-нибудь навороченная оказалась, типа Ланцепуп или Пунцелот, тогда по ЦАБу быстро бы вычислили, а если Иванов, Петров, тогда – хана.

– Вот, 14-е место. Заглядимов А. В. В принципе, ничего, я думал, будет хуже, так хоть подергаться можно.

– Татарская, что ли, фамилия?

– Почему татарская? Вроде, русская. Смотри еще. И откладывай билеты.

– Я что, дурнее тебя?

– Давай быстрее.

– Лена, это все?

– Да, больше нет. Если не нашли, значит я отдала. Наверно, командировочным,

– А вы эти места не помните?

– Ну, что вы, это не возможно. Если только скандала нет, а на этой неделе ничего такого не случалось.

– Так-так-так. Все, по коням. Лена, будет время, заходите в 85-е отделение. Будем рады, а сейчас нам пора.

– Куда сейчас? – спросил Петров, выйдя из вагона.

– В ЦАБ. По телефону не дадут. Мало данных. Придется выборку делать. Но тут рядом, на Литейном, вдвоем быстро справимся.

Добежав до метро, Кивинов и Петров спустились вниз и через десять минут оказались на нужной станции.

В ЦАБе долго рассматривали удостоверение Кивинова и требовали письменного запроса, но в конце концов, когда оба опера упали на колени, им согласились помочь.

Заглядимовых оказалось довольно много. Но с инициалами А. В. всего двое. Причем, один, судя по отметке в ЦАБе, работал в милиции, а второй был нормальным гражданином. Переписав оба адреса, опера вышли на улицу.

– Давай делиться. Ты-к менту, я-к гражданскому, – сказал Кивинов. – Связь через Соловца. Что спрашивать, знаешь?

– Знаю.

– Тогда разбегаемся.

Кивинову повезло дважды. Во-первых, адрес, где проживал один из Заглядимовых, был недалеко от отделения, а во-вторых, в этом адресе, судя по вопросу «Вам кого?», раздавшемся из-за дверей, кто-то был.