— Пластику черных людей скопировать невозможно! Научный факт! — гордо сказал Пашка. — Бинокль тебе дать? Я дедов, полевой прихватил…

— А почему не подзорную трубу? — съязвила Соня, тем не менее взяв из рук Пашки огромный бинокль и наводя его на сцену. И сразу же чуть слышно ахнула, уронив прибор на колени. Но никто, кроме Пашки, этого не заметил: девчонки и пацаны отчаянно совещались.

— А я говорю — надо сразу после первого действия идти к ней! — яростно шептала Полундра. — Чтобы момент не упустить! Прийти, сказать, как она танцует прикольно, и всякое такое… И ввернуть между делом, что мы ее Барона Самди нашли!

— Никуда я не пойду! — упирался Батон. — Еще чего! Посреди спектакля к ней впереться! Выгонят только, и все! Она ж того… артистка вон… А мы кто?!

— Еще чего, «выгонят»! — взвилась Юлька. — Мы ж не просто так! Мы по делу! Я специально этого Самди тяжеленного с собой приволокла! Все коленки в синяках теперь! И, между прочим, Батон, это я последний раз твою личную жизнь устраиваю! Все для него стараются, а он, пентюх…

— Кто вас просил?! — рявкнул Батон, перекрыв даже грохот барабанов на сцене. Но тут на спорщиков зашипели со всех сторон, Соня гневно показала юным дикарям кулак, и пришлось умолкнуть.

Внезапно Белка спросила:

— Атаманов, у тебя деньги есть?

— Стольник.

— Не хватит… Андрюха, а у тебя? Пятьдесят? Давай. Юлька, и ты давай, я своих тоже добавлю…

— Чего тебе приспичило, Гринберг?..

— Сидите тихо! Сейчас вернусь… — и Белка, не отвечая на удивленные взгляды друзей, встала и начала в потемках пробираться к выходу.

Возникшая у Белки мысль была весьма проста. Когда они выходили из машины, она приметила у ворот маленький киоск с цветами. Самое время было купить букет, дать его Батону в руки и пинком отправить на встречу с этой Терезой! Белка твердо верила в то, что человека с букетом никакая девчонка не прогонит. По крайней мере, сразу. А там слово за слово, пойдет разговор — и авось получится что-нибудь!

Крошечный киоск оказался почти пустым: все цветы раскупили пришедшие на концерт зрители. Белка с трудом обнаружила в пластиковом ведерке чахловатые розочки, обрадовалась, что денег хватит, попросила завернуть цветы в красивую бумажку и помчалась с ними назад.

В фойе было пусто: первое действие еще не кончилось. Прижимая к животу букет, Белка тихонько пошла к прикрытым дверям в зал. Внезапно внимание ее привлекла женская фигура, в одиночестве сидящая на банкетке у окна.

Это была стройная женщина в красном платье, которая сидела, сгорбившись и опустив лицо в ладони. Ее плечи чуть заметно вздрагивали. Девочка неуверенно приблизилась и увидела, что плачущая женщина — чернокожая. Белка замерла в двух шагах, стараясь не шуршать оберткой букета.

Она ждала, как ей казалось, очень долго: минуты три или четыре. Но черная женщина в красном платье по-прежнему плакала, уткнув лицо в ладони, — беззвучно, без рыданий. И от этого молчаливого отчаяния Белке в конце концов стало совсем жутко. Ей очень хотелось побежать в зал и позвать старшую сестру. В конце концов, Соня взрослая, она знает, что нужно делать, когда вот так плачут, она мигом разберется… Но на то, чтобы вытащить сестру из зала, требовалось время. И Белка, поколебавшись, решила рискнуть сама.

— Извините… Простите, пожалуйста! Вам плохо? Я могу помочь? Может быть, вызвать врача?

Женщина в красном, вздрогнув, подняла голову, и Белка заметила, что она потрясающе красива. Это было гордое, спокойное, словно выточенное из черного дерева лицо.

— Спасибо, малышка, — улыбнувшись сквозь слезы, ответила она. — Мне уже никто не может помочь.

Растерянная Белка молчала. А черная женщина поднялась и медленно, как королева, покидающая бал, пошла к выходу.

Когда красное платье скрылось за дверью гардероба, Белка вздохнула. Что она могла сделать? Побежать вслед, начать задавать вопросы? О-о, если бы ей было, как Соне, восемнадцать лет, она бы так и сделала! А чего можно добиться, если тебе всего тринадцать? В лучшем случае эта африканская королева скажет ей: «Девочка, не лезь не в свое дело!» И будет права. Но Белка точно знала, что у чернокожей женщины было настоящее, нешуточное горе… и некому, совсем некому было ей помочь. Так и не решив, что следовало предпринять, девочка толкнула дверь и медленно пошла по темному проходу.

Из-за своих тревожных мыслей Белка не сразу сообразила, что забрела куда-то не туда. Лишь спустя несколько минут она заметила, что почему-то не видит ни кресел, ни зрителей, ни сцены, — и растерянно остановилась.

Она стояла посреди узкого коридорчика, освещенного тусклой лампочкой под потолком. Судя по доносящимся звукам барабанов, коридор проходил за сценой. С досадой вздохнув, Белка повернулась, чтобы идти обратно, — но ее внимание вдруг привлек приглушенный разговор из-за прикрытой двери.

— Почему она не падает? Ты же обещал! — зло спрашивал высокий девичий голос.

— Я все сделал! — басили в ответ. — Точно тебе говорю, еще вчера…

— Врешь! Испугался! Скоро второе действие, а она еще держится! Вот только попробуй мне скажи…

— Да я тебе точно говорю! Сам лазил вчера! Чуть шею не сломал!

— Дурак! Трус несчастный! Все приходится самой! Все, хватит трепаться, иди на сцену! А если опять ничего не выйдет… Тогда я, честное слово, завтра в полночь выйду на перекресток и все сделаю сама!!!

Дверь резко распахнулась, чуть не ударив Белку по лбу. Мимо вихрем пронеслась девчонка с распущенной гривой рыжих волос в зеленом, усыпанном блестками платье. Белку она не заметила и умчалась в сторону сцены. Следом вышел высокий, курчавый парень-мулат, одетый в военную форму. Белка даже зажмурилась: ей показалось, что ее видно как на ладони. Прошла минута. Другая. Открыв глаза, Белка поняла, что находится в коридорчике в полном одиночестве. Облегченно вздохнув и соображая, что бы это все значило, она поспешила в зал.

Возвращения ее, однако, никто не заметил. Друзьям явно было не до Белки Гринберг с ее новостями и букетом: они ругались взволнованным шепотом, а Батон при этом еще тыкал пальцем в сторону сцены. Заинтригованная Белка прислушалась.

— …она ж грохнется!!! — донесся до нее голос Андрюхи. — Посмотри, вот щас прожектор на перегородку посветит… Видишь?! На соплях держится! Твою мать, там же полцентнера весу точно будет! Даже если она дюралевая! А если стальной крепеж?! И что, никто, кроме меня, не видит?!

На сцене между тем развивалась драматическая сцена: Тереза вовсю дралась с военным в фуражке и форме. В последнем Белка сразу же узнала высокого мулата из коридора. Тереза с парнем показывали приемы капоэйры и орали друг на друга так энергично, что весь зал замер в ожидании развязки. И, кажется, в самом деле никто не видел, что металлическая трубка, тянущаяся над сценой и удерживающая на себе декорацию полицейского участка, намалеванную на грубом холсте, угрожающе накренилась. Глядя на нее, Белка с ужасом подумала, что Батон, кажется, прав. И тут ее озарило: