Она очень любила меня. И моего отца. Это ей здорово удавалось. Когда для нас наступали трудные времена — отец писал свою книгу и работал полный рабочий день, я потерял Роуз, — мама всегда утешала и успокаивала нас.

И не важно, сколько любви она отдавала нам с отцом, я всегда чувствовал, что потенциал ее нежности огромен. Нет, я не хочу сказать, что именно по этой причине мама работала в столовой школы Нельсона Манделы. Но из-за неиссякаемого источника любви, который бьет в ее сердце, она и смогла относиться ко всем отвратительным и жутким детишкам этой школы с истинной нежностью и проявлять о них столь искреннюю заботу…

— Мы устроим ему настоящий день рождения, — решительно произносит мама, надевая пальто. — Только ничего не рассказывай бабушке. И Лене тоже. И разумеется, ему самому.

— Ну, я даже не знаю, мам…

— Такой праздник обязательно пойдет ему на пользу, — уверенно говорит она, и на секунду передо мной предстает отважная женщина, которая в свои пятьдесят четыре года еще способна усмирять на школьной площадке разбуянившихся подростков-хулиганов.

У моего старика, видимо, работа идет плохо.

Когда дела отца шли на лад, дверь в его кабинет была закрыта, а из его стереосистемы доносилась громкая музыка. Причем всегда одна и та же — музыка его школьных времен, полная одновременно и глубокой меланхолии, и необузданной энергии. Именно это слушала молодежь Америки тридцать лет назад.

Если работа у отца шла гладко, он заводил любовные песни того времени, когда ему самому было двадцать с небольшим. Он любил слушать «Фор Топс», Дайану Росс и «Сьюпримс», «Темптейшнс», Смоки Робинсона, «Мираклз» и Стиви Уандера. Но теперь что-то у него там застопорилось, а может, работа и вовсе встала, поскольку из комнаты не доносится ни звука. Полная тишина.

Иногда у меня появляется возможность посмотреть на то, как отец сидит за своим столом с включенным компьютером и пачкой писем. Читатели продолжают писать автору о том, как им понравились «Апельсины к Рождеству», как они смеялись и плакали над книгой, которая напомнила им историю собственных семей. Казалось бы, что письма, которые отцу передает издатель, должны вдохновить его на новые творческие подвиги. Но нет, почему-то от них он начинает еще больше испытывать тяжесть бремени, которое лежит на его плечах, и ему становится еще труднее писать свою следующую книгу.

В последние дни отец почти не бывает дома. По утрам он отправляется в тренажерный зал, где накачивает грудные мышцы, тренирует брюшной пресс и укрепляет тонус ягодиц до тех пор, пока пот не начинает заливать ему глаза. По вечерам он вынужден присутствовать на всевозможных званых обедах, ужинах и презентациях, устраиваемых по поводу круглых дат, получения наград и званий, выхода в свет книг и так далее. Его часто можно видеть в компании деятелей радио и телевидения. Таким образом, только дневное время становится для него проблемой. Он долго пялится на экран компьютера, а диски с песнями Смоки Робинсона, Дайаны Росс и Стиви Уандера по-прежнему томятся в своих футлярах. Потом компьютер выключается, и отец отправляется в Уэст-Энд.

Подобным образом мой папа проводит день за днем. Он посещает книжные магазины на Ковент-гарден, Черинг-Кросс-роуд и Оксфорд-стрит, где подписывает большое количество экземпляров «Апельсинов к Рождеству». Так книга лучше продается, поэтому владельцы книжных лавок всегда рады видеть отца, хотя он появляется без приглашения и, как правило, именно тогда, когда они заняты более важными делами. Тогда кто-нибудь из младшего персонала выдает ему стопку книг, и, усевшись за столик с чашечкой кофе, отец принимается за работу.

Я как-то раз видел его в магазине, где продаются пластинки, журналы и дорогие сорта кофе. Это новый тип магазинов, и книги тут являются лишь одним из товаров. Отец не заметил меня, да и я не стал подходить к нему. Мне показалось нечестным вторгаться в его личное горе. Он показался мне одиноким и всеми забытым.

Возможно, у отца есть и другие занятия в Уэст-Энде. Но лично мне врезался в память именно такой его образ, который никак не выходит у меня из головы. Отец сидит в углу заполненного посетителями книжного магазина, проводя час за часом в полном одиночестве и подписывая одну книгу за другой, а рядом с ним стынет чашечка кофе с молоком.

_____

В пятницу вечером ученики приглашают меня сходить вместе с ними в паб.

Поначалу я пытаюсь отвертеться от приглашения, заявляю, что практически не пью и вообще редко посещаю подобные заведения. Но мои подопечные, похоже, обижены, разочарованы, да и не слишком-то верят мне.

Что это за англичанин, который не посещает пабы? Видимо, с этим парнем что-то не так.

Тогда я соглашаюсь пойти с ними по-быстренькому выпить кружечку пива. Причем только одну, не больше. Они рады, потому что у них тоже нет времени подолгу рассиживаться, ведь каждого ждет работа. Кто-то отправится в бар, кто-то в ресторан или в закусочную. Одним словом, нужно зарабатывать на пропитание и жилье.

Их любимое питейное заведение — ирландский пивной бар под названием «Эймон де Валера». Хотя еще нет и шести вечера, здесь уже собралось достаточное количество молодых мужчин и женщин со всего света. Есть и местные любители пива и других прохладительных напитков, лихо опрокидывающие кружки с «Гиннесом» и стаканчики с кока-колой.

— Это ирландский бар, — поясняет Цзэн. — Тут очень дружелюбная атмосфера.

Мы выбираем уголок и сдвигаем вместе два столика. Мои ученики начинают доставать деньги, но я объявляю, что сегодня угощаю я. Мне просто захотелось побаловать их. Вкусы моих подопечных расходятся: кто-то выбирает крепкий портер, а кто-то — кока-колу.

Нас пятеро: я, Цзэн, Витольд, Джен и Аструд, молодая женщина с Кубы, вышедшая замуж за англичанина. Правда, Йуми и Имран уже находятся в баре. Они о чем-то беседуют у стойки и, завидев нашу компанию, тут же присоединяются к нам. Вскоре в баре возникает Ванесса со второй девушкой-француженкой, посещающей курсы Черчилля. За ними подтягивается какой-то чернокожий юноша со множеством косичек на голове, а потом молодежь начинает то подсаживаться к нам, то покидать наше шумное общество. Первой уходит Аструд, поблагодарив меня за бокал кока-колы. Ей нужно встретить мужа с работы. А мне уже становится трудно определить, где начинается, а где заканчивается наша вечеринка.

Наша маленькая группа удивительно трогательно демонстрирует преимущества демократии в современном обществе. И не только потому, что мои ученики съехались в Лондон со всего света. Дело в том, что невозможно себе представить, как могли бы дружить эти люди или даже просто скоротать вместе вечерок, если бы остались жить у себя на родине. Виту около сорока лет, а Йуми нет и двадцати. У Вита постоянно не хватает денег, он считает каждый пенс и при первой возможности отсылает деньги домой, своей семье, а у Ванессы, похоже, имеется какой-то свой персональный источник доходов. Во всяком случае, одевается она от Тиффани и Картье, о чем свидетельствуют ее многочисленные фирменные пакеты. Кроме этих интересных людей, есть еще Имран, симпатичный юноша в костюме от Армани, и Цзэн, надевший разные носки и самостоятельно починивший себе очки с помощью липкой ленты. У них нет ничего общего, кроме того, что все они учатся в школе иностранных языков Черчилля. Однако учеба сблизила и связала их вместе, и теперь я чувствую себя так, как уже не чувствовал довольно длительное время. Мне хорошо.