Но сегодня никакой тайны не было. Мамин приступ не удалось купировать до конца, средства лечения остались прежними — уколы, таблетки, ванны, массаж. К музыкальной терапии можно приступить значительно позже, когда появится хотя бы небольшая ремиссия.

Возможно, доктор боялся, что эти несколько слов не соответствуют размеру суммы, которую я заплатила ему вчера. Качество информации он пытался компенсировать ее объемом — повторял одно и то же по третьему разу. И вдруг, так удачно, телефонный звонок.

— Надеюсь, наш договор остается в силе? — с веселой наглостью спросил Глеб.

— В силе! — Я за досадой попыталась скрыть смущение.

— Значит, в восемь часов. Не опаздывайте! Я послушно села в машину и поехала на «Академическую».

…По крайней мере, честно признайся себе: несмотря на замотанность, болезнь матери, неприятности брата, тебе все равно хочется чего-нибудь такого… чего не может дать добрый Влад! Хочется, чтоб замирало сердце, как оно замерло вчера, когда ты увидела Глеба, сидящего на скамейке!

С недоверием я стала прислушиваться к себе. Нет, кажется, радость тогда вспыхнула по другой причине — мне просто не хотелось сидеть весь вечер одной. За праздники я ни разу не вспомнила о Глебе… А что, если мою смутную жажду приключений он примет за свою мужскую победу — полную и окончательную — и начнет бессовестно меня дразнить? Но даже если и не так, все равно неясно, для чего ехать в ресторан. Все уже решено. Влад, семья, ребенок, магазины «Бенеттон», школа раннего развития… Я остановила машину на стоянке у ресторана, поправила волосы и вошла в вестибюль.

Ко мне мгновенно подошел мужчина в форме, то ли швейцар, то ли секьюрити. Род его занятий, во всяком случае, не вызвал у меня сомнений — пристальный взгляд, шкафоподобная фигура… Я думала, он потребует у меня документы или остановит: мол, у нас вечерний туалет обязателен! Вместо этого он произнес полуутвердительно:

— Вы на банкет…

Я покачала головой.

— Вы на банкет! — настаивал секьюрити. — Меня предупредили: к восьми часам должна подъехать молодая женщина среднего роста, со светлыми волосами… — Он говорил монотонно и беспристрастно, будто зачитывал приметы преступника или ушедшей из дома и не вернувшейся гражданки. — Идемте, я вас провожу!

Миновав полупустой зал ресторана, мы поднялись на второй этаж и оказались на банкете.

Посреди довольно просторной комнаты за длинным овальным столом сидели незнакомые мне люди. Было шумно, порядочно накурено, но вместе с тем я заметила, что тарелки перед гостями стоят чистые, вино не открыто, а закуски не тронуты. При моем появлении шум сразу прекратился.

— Это она!

— Она пришла… — пронеслось по залу.

Я уже приоткрыла рот, чтобы объяснить присутствующим их заблуждение, но в это время увидела Глеба. Он сидел во главе стола. Место рядом с ним было свободно.

— Ну вот! Разрешите представить вам мою невесту Наташу… Наталью Павловну, — произнес Глеб, поднявшись.

Все опять зашумели и зааплодировали. В общем шуме я уловила слово Новотрубинск. Видимо, кто-то из друзей знал о его новотрубинской любви и предположил, что она — это я.

— Не буду представлять тебе всю эту кучу народа, — сказал Глеб просто. — Сама разберешься, кто есть кто… Да ты садись.

Что было делать? Изображать оскорбленное достоинство — просто идиотизм. Если не хочешь оказаться в неприятной ситуации, не принимай сомнительных приглашений. А если приняла — будь готова!

Конечно, можно развернуться и уйти… Но вдруг оказалось — не можно. Со вчерашнего дня меня как магнитом тянуло к этому человеку. Что-то он смешал в моей душе, задел какие-то струны, и теперь они звучали так сладко, требуя новых и новых импульсов. Это была не жажда приключений, а нечто гораздо большее!

— Глеб, а что мы обмываем, — спросила яркая дама в сиреневом, — командировку или помолвку?

— А тебе, Ларис, как больше нравится?

— Сейчас давай командировку. А на помолвку ты нас потом пригласишь. Чтобы не мешать божий дар с яичницей!

— Потом он пригласит нас на свадьбу, — уточнил немолодой мужчина, сидящий неподалеку от Ларисы.

Я прикинула: за столом, наверное, человек двадцать. А вдруг Глеб позвал меня сюда с единственной целью выставить на посмешище перед компанией? Ерунда какая — невеста, помолвка… А встретились третий раз в жизни!

— Почему вы такая будничная? — поинтересовалась моя соседка слева, по ее обнаженным плечам струились шелковистые каштановые волосы. — Разве сегодня для вас не праздник?

— К сожалению, не успела привести себя в порядок. Я ведь прямо с работы — у меня там страшный завал.

— Вы уже освоились в Москве? Так быстро? И работой обзавелись?

— Да я, собственно, в Москве родилась.

— Как интересно! Ну расскажите…

— О чем?

— Э-э-э… Как вы познакомились с Глебом?

— Мы познакомились в экстремальных обстоятельствах, — ответила я, немного подумав.

— На охоте?! — обрадовалась моя каштановая собеседница. — Вы тоже охотой увлекаетесь?

— Нет.

— Случайно там оказались? И Глеба встретили? Надо же, как здорово! Как романтично!

Я поняла, что выдержала первый экзамен, и еще — что никто из присутствующих не собирается смеяться надо мной. Интерес гостей к моей личности был хотя и повышенным, но доброжелательным, а после двух-трех тостов я вообще почувствовала себя полноправным участником компании.

Люди за столом уже не казались мне массой. Откуда-то я узнала, что Светлана и Игорь учились с Глебом в одной группе в Станкине. Евгений Сергеевич, предрекший нашу скорую свадьбу, — его начальник. На банкет он пришел с женой Аллой Аркадьевной. Она сидела рядом с ним в чем-то сизо-воздушно-газовом и оживленно болтала с сиреневой Ларой. Про Лару известно, во-первых, что она тоже разрабатывала деструктивную установку. Если задача Глеба — ликвидация железок, то Ларина область — химия.

— Пока нервно-паралитический газ потихоньку утекал в атмосферу, — рассказывала она с веселой улыбкой, — народ медленно травился… Но в общем кому народ-то жалко? Как говорится, нет человека — нет проблемы! Валялось бы и дальше на складах это химическое оружие… Но взбунтовались американцы.

Пришлось Ларисе, сотруднице профильного НИИ, решать проблему нейтрализации нервно-паралитического газа. Она очень просто и грамотно объяснила, как можно обезвредить ядовитое вещество, при этом все время поглядывала на Павла.

Сначала я подумала, что Павел — Ларин коллега и она ждет, что он подтвердит ее слова, но потом догадалась: Лариса имеет на Павла виды, И эта информация следовала во-вторых.

Павел держался независимо. Не то чтобы он совсем не замечал Лару, но принимал знаки внимания с ее стороны как нечто само собой разумеющееся. Возможно, причиной его равнодушия было толстое обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки (я хорошо разглядела его, когда танцевала с Павлом), а возможно, Лара действовала слишком уж в лоб. Как выразился отечественный классик сентиментального жанра, в этих ситуациях надо стараться не стараться. Но Лариса не учитывала второй части мудрого высказывания. Просто старалась, и все.