После Павла я танцевала с Юрием — мужем каштановой Ксюши, которая брала у меня первое интервью. Она оказалась одноклассницей Глеба.

— И вообще, — объяснил Юра, — у них на удивление дружный класс. Встречаются каждый год тринадцатого января. Можете себе представить?

— С трудом, — призналась я. — Я некоторых одноклассников уже и не вспомню.

— А эти — все как один! На старый Новый год кто из Москвы, кто откуда съезжаются в Пущино, с женами, с мужьями. Я, например, у них давно уже свой. Вы в следующий раз обязательно приходите. Обстановка там, знаете ли, такая душевная…

Дослушав историю про дружный класс, я вернулась к столу, на свое место, и попала на охотников. Что я знаю об охоте?

— Не знаю ничего.

Охотник — крепкий мужик лет пятидесяти, сам похожий на кабана, — в недоумении развел руками.

— Как же вы с ним жить собираетесь? Для Глеба охота — все в жизни!

Я засмеялась.

— Да вы напрасно смеетесь!

— Ну чего ты, Володь, девушку пугаешь? — успокоила «кабана» хрупкая женщина с мужской стрижкой, в очках с толстыми стеклами. — Да еще раньше времени? Вы, Наташа, поедете с нами осенью на Памир?

— Поеду. — Я кивнула.

— Вот там и поговорим. А что толку объяснять на пальцах? Надо самой почувствовать! Вы обязательно поезжайте. Мы уже не первый раз проводим там отпуск, впечатление незабываемое, и, поверьте, не только мое.

Дальше последовали другие приглашения. Алла Аркадьевна звала меня к себе в гости. Игорь, однокашник Глеба, — на какую-то художественную выставку. Он уже давно не работал инженером — переквалифицировался в арт-дилера.

Я только благодарить успевала за приглашения, за комплименты. И под конец так освоилась со своим новым положением невесты хозяина и почти хозяйки, что при прощании сама поблагодарила кого-то за присутствие на банкете:

— Очень рада была видеть вас на нашем празднике.

Оказавшийся поблизости Глеб заговорщицки подмигнул мне…

— Ну и что все это значит? — спросила я наигранно недовольно. Оставшись наконец-то одни, мы сидели у банкетного стола, заставленного грязной посудой. — Что ты устроил?

Глеб улыбнулся:

— Устроил не я один. Ты оказалась замечательным партнером. Прекрасно разыграла роль.

Ах, значит, это все-таки была роль! Значит, мне не придется ехать на Памир и идти в гости к Алле Аркадьевне? Неужели все это оказалось лишь ролью?

— Но ты рисковал, — заметила я вслух. — Будь у меня другое настроение, запросто бы рассказала твоим гостям, кто я на самом деле.

— Ты бы не рассказала. У тебя потрясающее чувство юмора.

— Да? А что тут смешного? Друзья так тепло, душевно относятся к тебе, а ты зачем-то смеешься над ними. Выдаешь первую встречную женщину за свою невесту.

— Ну ты же знаешь, что не первую встречную.

Опять авансирует. Ведет себя как дрессировщик — поочередно применяет пряник и кнут. Сначала поставил меня в дурацкое положение, теперь делает туманные намеки…

— Ты же знаешь, что для меня ты не первая встречная.

— Перестань, Глеб. Люди — не марионетки. То, что я подыграла тебе, еще ни о чем не говорит. Мне просто захотелось развлечься самой! Это что касается сегодняшнего банкета. А по поводу квартиры ты уже все знаешь. Доверенное лицо моего брата — адвокат Сергей Юрьевич Капошко, будет представлять его интересы в суде. Я на заседание не приду. Засим всего хорошего!

— Тебе что ж, неинтересно, чем закончится дело?

— Неинтересно!

— То есть тебе безразлична моя дальнейшая судьба?

— А что тут удивительного?!

— Ну, я думал, что не совсем… — протянул он разочарованно. Где-то в глубине глаз по-прежнему затаилась усмешка. — Я думал, за эти дни мы стали друзьями…

Дома никого не было.

По дороге я все гадала, как лучше объяснить Владу свой поздний приход, но оказалось, не нужны ему мои объяснения.

Квартира приобрела вдруг какой-то необитаемый вид. И только на туалетном столике по-прежнему стояли чайные розы.

Влад ушел! А обещал всю жизнь дарить розы!

Окончательно убедившись, что Влад покинул меня, я загрустила. И чем больше думала, тем хуже становилось на сердце. Не будет у меня хорошей семьи, ребенка… не будет чайных роз на туалетном столике, путешествий в мои любимые страны. Не, не, не… Эти «не» станут платой за сегодняшнюю шалость, за то, что пошла на поводу у Глеба, поддалась обаянию его насмешливых глаз.

Ну да, поддалась обаянию…

Я еще раз осмотрела всю квартиру, выглянула на балкон. Влад не оставил ни одной своей вещи, не написал на прощание записки, не прислал эсэмэс. Словно никаких дел не хотел иметь со мной больше. В этом было что-то обидное. Значит, моя власть над ним простиралась не бесконечно. А я-то считала…

…И к маме в больницу теперь поехать некому. И на дачу придется тащиться одной. Вышло по пословице: потерявши — плачем. Как я и предчувствовала, одним словом.

Промучившись всю ночь печальными мыслями, я задремала только на рассвете. Тут и будильник. Я открыла глаза, но подняться не хватало сил. Лежала, бессмысленно разглядывая трещины на потолке. Ремонт сделать собирались и еще хотели съездить в Испанию. А теперь в больницу, на работу. Правда, бывали времена и похуже. Плохие и похуже… Тупой, еще тупее…

— Что ты сегодня такая хмурая? — спросила Любаша, едва я переступила порог офиса.

— Документ составила неправильно, — удачно вывернулась я.

— Неправильно? Какой документ?

— Заключение. Вы же сами вчера сказали.

— С заключением все в порядке, — авторитетно заявила начальница. — Женя уже клиентам его повез.

Понятно. Придраться в документе было не к чему. Просто вчера Любаша намекнула мне, мол, не следует опаздывать на работу. И уходить с работы раньше времени тоже не нужно. Повоспитывала немного, но все это с участливым видом Королевы-матери. Мудрая Любаша женщина, поэтому и живет хорошо. Муж у нее преданный и заботливый, взрослый сын — послушный и скромный, коллектив — исполнительный и доброжелательный. А я — идеалистка — променяла заботливого и преданного на одни насмешливые глаза.

Вечером я изливала свое горе Иринке.

— Нормально все получилось, — лаконично прокомментировала она мой рассказ.

— Что ж нормального? Не ты ли мне советовала выйти за Влада замуж?

— Ну, попробовали — убедились. Ты все равно, наверное, не стала бы с ним жить. В один прекрасный день просто не пришла бы домой… по рассеянности.

— Чего ты издеваешься?

— Я не издеваюсь, а прогнозирую будущее. Дальше — трагедия, развод, дети без отца… Хорошо, что все завершилось, не успев начаться. Как говорится, на ранней стадии.