— Алло, Ленуся, это я. Ты не занята? Забери меня… Надо пёрышки почистить. Ничего серьёзного… Куда подъехать? А сквер Пушкина знаешь? Там киоски стоят такие хреновенькие… Да, да… Когда? Сейчас… Жду.

Лиза убрала смартфон в сумочку. Она заметит авто Каузиной и быстро-быстро пробежит до спасительной машинки!

Минут через десять подъехала Ленка на своём малепусеньком «рено».

— Ну и вид у тебя! И водкой несёт! Лиза!

— Бывает.

— А вдруг нас ГИБДД остановит?

— Ну, дунешь в трубку — ты же трезвая!

Дома у Ленки Лиза с наслаждением приняла тёплую ванну, после чего, распаренная, чистая — аж кожа скрипела, — в легком халатике на голое тело рухнула в мягкое кресло. Ленка курила и молча смотрела на Лизу.

— Хорошо у тебя, — сказала Лиза.

— Показная роскошь, — горько усмехнулась Каузина. — Квартиру снимаю, плачу помесячно, причём не всегда аккуратно, мебель чужая… Одни тряпки мои, да и те так себе — не крутые.

— А машина?

— Старенькая реношка? Каких усилий мне стоило, чтобы купить её!

— Выйдёшь замуж…

— Лучше не будет. — Ленка затушила сигарету в хрустальной пепельнице, поднялась, потянулась. — Спать будем? Или домой поедешь, к мужу?

— К мужу не поеду — не могу на мужиков смотреть без содрогания.

— О-о!

— Но позвоню, чтобы не волновался — у нас с тобой срочная секретная спецоперация! А ты подтвердишь?

— Куда же я денусь!

— Ленка, молодец. Ладно, я выйду на балкон позвонить — мои сюсюканья с благоверным не для твоих ушей.

— И спать!

— Рано ложишься?

— Привыкла.

— Пожрать бы сначала.

— У нищих, Одоева, прислуги не бывает. Иди на кухню, что-нибудь себе сваргань и поешь. А я — в отруб! Честно, вымоталась за день.

— Это синдром вечной усталости.

— Может быть.

Каузина выключила свет, оставив включенным бра, плюхнулась на диван и отвернулась к стене. Лиза уже чувствовала себя в норме. Завтра с раннего утра «по-дружески» объяснится с шоферами, потом побеседует с главным редактором газеты, потом… Лиза ласково посмотрела на засыпающую Ленку — трудно ей придётся с её амбициями: мечтает жить сыто и богато, а работает в полиции. И официальный жених у неё — следователь Урюпин, тоже не наследник Рокфеллера.

Каузина и Урюпин встречались уже год, но не жили плотской жизнью. Урюпин уверял всех, что Ленка ещё девственница и преподнесёт ему себя после официального венчания в церкви и свадьбы. Лиза в целостность Ленки не особо верила, но свои мысли на этот счёт предпочитала не афишировать. Хочется людям зря время терять — их проблемы.

Отбрехавшись перед супругом по телефону (нет, правда, она сейчас реально боялась — полезет к ней с нежностями, а она сорвётся на истерику — у неё всё горит от обиды и унижения, пусть сегодня поночует в одиночестве, ее пусечка), подкрепившись на кухне холодцом и салатом из корейской моркови, она вернулась в зал, улеглась на разложенное кресло-кровать и мгновенно захрапела — намаялась за день!

— Вставай! — вывел её из сна громкий Ленкин голос.

— Чего?

— Семь утра.

— Боже. — Лиза поднялась, протёрла слипающиеся глаза. — Не выспалась.

— Это я не выспалась — ты храпишь, как монстр. Иди завтракай — кофе в термосе. Я пока накрашусь.

— Что раньше не разбудила?

— Пожалела. Ты так сладко сопела…

— Сопела или храпела?

— Хрюкала.

Выходя из подъезда, Ленка поинтересовалась:

— В управление?

— Нет. Тут рядом дельце небольшое…

— Всё равно сегодня увидимся.

— Обязательно.

К скверу Лиза прибыла в самом боевом настроении. Все самцы были на месте — теснились на лавке вокруг фанерки и хлопали костяшками домино. Их расхристанные авто отдыхали от трудов праведных вдоль тротуара. Заметив Лизу, таксисты гадливо заулыбались.

— Сестрёнка! — обрадовался толстяк.

— Расскажите о Зие. — Лиза подпёрла бока кулаками и ждала. Пусть только попробуют начать кривляться. — Вы пользовались ей?

— Она твоя конкурентка?

— Отвечайте по существу.

— Пользовались, — отозвался молодой таксист. — Её Сопливый приводил. Он к нам каждый день кого-нибудь из девок водит, но его уже третий день почему-то нет.

— Она оказывала услуги как-то особенно? — спросила Лиза.

— То есть?

— Ну…

— Да во все щели она прётся, твоя Зия, — заржал толстопузый, хлопая себя по ляжкам. — Все вы одинаковые! А ты, поди, похлеще?!

Вот тут Лиза не сдержала кипевшего гнева и со всей силы врубила толстяку ладонью в обвислую жирную шею. Тот выпучил глаза и, задыхаясь, завалился на землю.

— Боров! — Лизу трясло. Она пнула толстяка в лицо, а потом влепила каблуком между ног. — Ты импотент теперь! Импотент!!!

Ещё удар — и у мужика между ног брюки набухли кровью.

— Ты что, охренела?! — пришли в себя таксисты, вскакивая.

Лиза ощерилась, выгнулась в позе, выставив вперёд сжатый кулак, готовая отразить нападение.

— Стоять! Сучары! Козлы!

Хлесть. Хлесть. Два удара ногой с разворота вышибли ещё двоих мужиков. Остальные затравленно присели, готовые броситься бежать.

— Но-но, тише!

— Обокрали меня, козлы! Кто взял кольцо? Обратно вернули! — заорала Лиза, дрожа в ярости.

— Возьми. — Молодой таксист поспешно извлек из своего портмоне кольцо.

Лиза оправила платье, надела обручальное кольцо на палец и уже спокойно сказала:

— Платите за вчерашнее.

— За что?

— За моральный ущерб. Платите!

— Денег нет. Видишь, все машины на приколе… Вечером приходи.

Боров всё ещё хрипел у ног Лизы, нос был в крови, но он зажимал руками пробитое хозяйство. Лиза ещё раз пнула толстяка ногой, увидела на его толстой шее золотую цепь, резко сорвала её, накрутила себе на пальцы.

— Ого, какая! А у вас полно таких побрякушек. Давайте, платите чем есть!

— Ты очумела? Это до хрена стоит! Это золото! — возмутился пожилой пузан.

— Плати, козёл, иначе на отсидку пойдёшь за попытку изнасилования — мигом устрою такое удовольствие! Там петушарой последним будешь. Снимай свою цепку!

Пузан послушно передал Одоевой цепочку. У другого забрала золотой крестик, у третьего — перстень из турецкого золота.