Я поражаюсь ее честности почти так же сильно, как и тому факту, что она просит меня о помощи. Принцесса никогда не делала этого раньше.

Потом она обняла меня.

В тот же миг мое тело превращается в лед и камень. Я удивленно смотрю на Элоса, отмечая, что мой собственный шок отразился на его лице. Это не может быть реальным, хотя спокойная сила ее рук, обнимающих мои, и ее руки на моей спине кажутся достаточно реальными.

Медленно, как будто они забыли, как это работает, мои руки обвиваются вокруг ее стройной фигуры.

Вайолет быстро сжимает меня, и все кончено. У меня чешутся глаза, но я не позволяю ей видеть, как я плачу. Плакать из-за такой глупости, как прикосновение. В любом случае это ничего не значит. Она не может знать, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то, кроме Элоса, обнимал меня в последний раз.

Но я изучаю ее лицо и понимаю, что она точно подозревает, сколько времени прошло. И вдруг осознаю кое-что еще.

Финли – это река, а Уэслин – дуб. Вайолет – это гора.

– Мы вернемся, – говорю я, обещание чуть громче шепота. Вайолет не совсем улыбается, но она кивает, прежде чем скользнуть обратно к отцу. Мне с трудом удается оторвать ноги, где они приросли к месту, но я заставляю себя идти, шаг за шагом, обратно к группе. Уэслин и Элос. Мои два подопечных.

Выражение лица принца становится недоверчивым, но он ничего не говорит. Бросив последний взгляд на свой дом, Уэслин выводит нас из двора замка.

Остаток утра мы идем по каменной дороге прямо на север, двигаясь параллельно Древнему лесу, пока не огибаем его край на востоке. Колея достаточно широкая, чтобы телега могла проехать в любом направлении, и более открытая, чем мне бы хотелось. Учитывая, как часто портрет Уэслина воспроизводится в еженедельных листовках, распространяемых по всему королевству, есть вероятность, что прохожие узнают принца в нашей компании, не говоря уже о присутствии четырех королевских гвардейцев в форме. Мы хотим избежать обнаружения, насколько это возможно, особенно в то время, когда эмиссар все еще может находиться в пределах слышимости любых свидетелей с развязанными языками, которые так и хотят рассказать о принце в поисках магии в сопровождении двух оборотней, преследующих представителя короля, который ненавидит магию и ждет повода нанести удар. Лучше не позволять слухам о нашем сборище опередить нас.

Мы молча держимся дороги, входя в лес только для того, чтобы спрятаться, когда кто-то появляется на горизонте впереди или позади. Хотя я ожидала, что Уэслин и его свита будут оставаться впереди весь день, я также ожидала некоторого колебания в те моменты, когда нам придется сойти с дороги, учитывая слухи о его отвращении к этим лесам. Я ошибалась. Уэслин только прет вперед, как человек, который намеревается отомстить, обрывая ветки, обходя заросли ежевики, по-бычьи шагая через папоротник и мох.

Несколько раз я хотела бы предложить, чтобы мой брат или я пошли первыми вместо него. В таких случаях нужно много сил, и, в конце концов, мы те, кто действительно знает, что мы делаем. Но каждый раз, когда я пытаюсь свернуть вперед, Уэслин бросается вперед, не уступая дорогу, и один из охранников, обычно Каролетта, преграждает мне путь, положив руку на рукоять. Разочарование в моем сердце готово вырваться наружу.

Что-то слегка ударило мне в спину.

Я поворачиваюсь и слегка улыбаюсь Элосу, но не высказываю предположения. Это игра, в которую мы играли, когда росли в Долине, чтобы развлечь нас, когда слова приходили медленно. Один человек бросает предмет из своего окружения в другого, который затем должен угадать, что его ударило. Когда мой брат впервые придумал это, он посчитал, что это поможет нам познакомиться с миром природы. Я решила, что это просто предлог, чтобы швырять предметы в младшую сестру.

Еще один стук. Каштан. Очевидно. Но мне не хочется нарушать тишину, чтобы не потерять самообладание и оставшийся контроль, поэтому я просто произношу ответ и качаю головой. Элос ухмыляется.

К тому времени, как наступает ночь, я жажду немного уединения.

– Так не годится, – говорю я себе. Это только первый день. Когда мы прошли достаточно приличный путь через запутанный лес, Уэслин объявляет привал, чтобы разбить лагерь, и хотя поляна едва ли больше, чем участок относительно свободной земли, я неохотно признаюсь себе, что этого будет достаточно.

Каролетта, Энслей и Нейтан принялись собирать трут и растопку для костра, в то время как Дом приказывает Уэслину оставаться на месте и ускользает, чтобы разведать периметр. Тенистый лес так сильно потемнел, и то немногое, что мы можем видеть на небе, погрузилось в сумерки. Когда Элос бросает несколько палок и камней в промежутки между деревьями, я сбита с толку его очевидным безразличием к косым взглядам Каролетты или временам, когда Нейтан шаркает на несколько шагов дальше. Я наклоняюсь, чтобы помочь ему расчистить лесную подстилку, мой желудок сжимается.

Очевидно, что все мы чувствуем напряжение из-за сроков, висящих у нас на шее. Отец Уэслина должен дать ответ королю Джоулу через два месяца. Призрачная агония продолжает распространяться все дальше по Тилиану, убивая невинных каждую неделю. И, конечно же, неизвестность о том, сколько еще времени осталось у Финли.

В группе повисла тяжелая тишина. Мы с Элосом заканчиваем и находим места на покрытой листвой земле, в то время как Уэслин во второй раз подходит к трио в форме. И снова они отвергают его предложение о помощи с преувеличенной вежливостью и настаивают, чтобы он вместо этого отдохнул. Как будто мы все сегодня не прошли одинаковое расстояние. Достав из рюкзака мешочек с миндалем, я наблюдаю, как Уэслин проводит рукой по лицу, затем оглядывает окружающие леса, прежде чем сесть на гниющий упавший ствол.

Я несколько мгновений размышляю, прежде чем заговорить.

– Ты же не хочешь сидеть там.

Уэслин пристально смотрит на меня, продолжая рыться в своем рюкзаке, не обращая внимания на сороконожку, крадущуюся по бревну.

– Ваше королевское высочество, – поправляю я.

Он машет рукой в мою сторону.

– Отбрось титул. У нас впереди долгий путь.

Хорошо. Это уже кое-что. Но он все еще не принимает во внимание мой совет. Позади его послушные охранники возмущенно поднимают брови.

– Тебе стоит пошевелиться, – снова пытаюсь я, и мой пульс учащается, когда я снова встречаюсь с тишиной. Хорошо. Пусть он сгниет вместе с жуками.

Но он снова смотрит на меня, как только достает хлеб и сыр из своей сумки.

– Почему?

Я киваю головой в сторону его трона.

– Там, наверное, живут какие-то твари. Мелкие. Жучки.

Уэслин вскакивает на ноги.

Троица отрывается от своей, казалось бы, бесконечной работы и тянется за мечами, как будто они ожидали, что он в любой момент упадет замертво в нашем присутствии. Мне приходится подавлять желание ухмыльнуться, пока он ищет альтернативные места для сидения.