– Тахир родом из Кашмира. Вы в курсе, где это?

– Ну да, в Индии. Кажется, спорная территория?

– Яблоко раздора между Индией и Пакистаном, – кивнула Мэдди. – Эту тему в разговоре с ним лучше не затрагивать.

– В самом деле?

– В детстве Тахиру пришлось бежать в Пакистан, потому что вся его семья погибла.

– Да что вы говорите!

– Ему некуда возвращаться: его дом там, где работа. Сейчас это – Антананариву. Но я вам этого не говорила! – тут же добавила Мэдди, будто испугавшись, что сболтнула лишнее.

– Разумеется, – улыбнулась я, – можете на меня положиться. Так где мне найти доктора Догру?

Прежде чем отправиться туда, где отдыхал Тахир, я опустила монетку в кофейный автомат, каким-то чудом оказавшийся в больнице – видимо, машина стала единственным знаком заботы руководства больницы о благе коллектива. Она смотрелась странно среди плетеной мебели, словно гигантская консервная банка в центре джунглей или уродливый предмет современного искусства в Эрмитаже.

Войдя с двумя пластиковыми стаканчиками в полуоткрытую дверь комнатушки, которую только с большой натяжкой можно было назвать ординаторской, я увидела, что Тахир не спит. Он стоял перед зеркальцем, висящим над умывальником, и при помощи воды приглаживал растрепавшиеся волосы. Мой взгляд невольно привлекли капли, стекающие по его смуглой коже, и в голове мелькнула мысль: господи, зачем мужчине такое богатство?! Женщины отдают кучу денег за косметические процедуры, придающие коже гладкость и сияние, но вот ты смотришь на представителя противоположного пола, которому бог дал то, о чем он и не думал просить, и исходишь завистью. Цвета старой бронзы, кожа Тахира даже на расстоянии казалась бархатистой и нежной на ощупь, и я с трудом заставила себя произнести:

– Я… принесла вам кофе.

Он обернулся:

– Из автомата?

– А вы думали, я сама сварила?

– Было бы неплохо, – криво усмехнулся врач. – Пойло из этого металлического монстра в горло не лезет.

– Я, честно говоря, рассчитывала хотя бы на толику благодарности с вашей стороны!

– Благодарности – за будущее несварение желудка?

Я демонстративно сделала глоток из своего стаканчика и вынуждена была признать правоту кашмирца: напиток отдавал пережженными зернами, да еще и с примесью картона. Без изрядной доли сахара это пить вообще невозможно! Вдруг на лице Тахира расцвела улыбка. Это произошло неожиданно, словно из-за туч вышло солнце – я не предполагала, что обычное сокращение мышц может настолько изменить угрюмое выражение лица доктора Догры!

– Гадость, правда?

Я только сморщила нос.

– Но вы правы: я должен быть благодарен за заботу, – тут же добавил он. – Поэтому из ваших рук приму даже яд!

И не успела я ответить, как Тахир, выхватив у меня стаканчик, сделал большой глоток. Лицо его перекосилось от отвращения, и я не смогла сдержать приступ хохота. Мы смеялись вместе, и с этим смехом, казалось, таяла ледяная стена между нами, воздвигнутая с самой первой встречи.

Постепенно мы успокоились, остатки кофе оказались в умывальнике, и Тахир спросил:

– Что привело вас сюда в такую рань?

Его лицо все еще выглядело веселым, хотя под глазами залегли темные круги, говорящие о беспокойно проведенной ночи.

– Результаты анализов, – ответила я. – Они еще не готовы?

– Мой приятель пока не звонил, – покачал головой Тахир. – Но вы правы: надо выяснить, как там дела. Я позвоню Марселю.

Присев на краешек стола, он снял телефонную трубку. Говорил по-мальгашски, и я не понимала ни слова, но по тому, как хмурились брови врача, я поняла, что ему что-то не нравится. Дав отбой, он положил трубку и, задумчиво посмотрев на меня, пробормотал:

– Ничего не понимаю…

– Что случилось?

– Говорят, Марсель в отпуске.

– Он предупреждал вас?

Тахир отрицательно качнул головой.

– Может, он уполномочил кого-то другого…

– В лаборатории ничего не слышали о том, что Марсель проводил исследования для меня – он никого ни о чем не предупреждал, – перебил Тахир, потирая переносицу. – Вам есть что сказать?

– В смысле? – состроила я невинную мину.

– Вы с самого начала утверждали, что смерть Ивана случайностью не была. Потом вы притащили пробу крови из какой-то деревни с требованием сделать анализ. Человек, которого я попросил оказать нам эту услугу, внезапно отправляется в отпуск… Что я должен думать?

– Случайность?

Тахир фыркнул:

– Рассказывайте!

– Что вы хотите услышать?

– Во что вы ввязались?

– Уверены, что хотите знать? – с сомнением спросила я.

– Значит, вам действительно есть что сказать! – удовлетворенно хлопнул он себя по ноге.

Набрав в легкие побольше воздуха, я выложила Тахиру информацию о своем похищении, а также обо всем, что удалось выяснить об Амели Дегрэ. По мере моего рассказа его лицо все больше мрачнело.

– Почему вы мне не позвонили? – сухо спросил он, как только я закончила.

– Зачем? – пожала я плечами.

– По-моему, вы не вполне осознаете опасность, которой подвергались! Люди, о которых вы с таким воодушевлением рассказываете, этот… Афу, или как его там, все они – террористы, головорезы, бандиты, что бы вы там себе ни думали! То, что вам удалось уйти живой, – большая удача, ведь они вас винят в начавшейся за ними охоте! До вашего приезда они совершали небольшие набеги, воровали скот и оружие, устраивали беспорядки то тут, то там и похищали иностранных туристов с целью выкупа, но полиция не особенно шевелилась. За туристов платили, и правительство не считало нужным устраивать крупномасштабные облавы. Теперь же внутренние войска прочесывают окрестности Антананариву, вынуждая террористов двигаться в горы. Там они могут объединиться: думаете, группа Афу единственная в своем роде? И тогда может начаться пожар вроде того, что случился в две тысяча девятом!

– А что произошло в две тысяча девятом?

– Тогда свергли правительство президента Марка Равалуманана. Народ, подогреваемый военизированными антиправительственными группировками, начал акции протеста. В столкновениях с полицией погибли около семидесяти человек. В результате президент передал власть военным и было сформировано временное правительство. В тринадцатом году состоялись выборы. Сейчас здесь спокойно, но это спокойствие – только видимость: многие люди недовольны политикой нового правительства и тем, что земли острова скупаются или берутся в аренду иностранцами. Мадагаскар – уникальное природное явление, и местные весьма чувствительны ко всему, что угрожает их самостоятельности. Мальгаши по природе спокойны и уравновешенны, но не стоит забывать о том, что кровь у них горячая. Так что молитесь, если верите в Бога: Он уберег вас от большой беды!

– Неужели вы считаете, что я и в самом деле могла на что-то повлиять? Одна-единственная женщина, по-вашему, способна устроить беспорядки в целой стране?

– Для того чтобы разгорелось пламя, достаточно всего одной спички. Поверьте, мне это известно лучше,