А когда я окрепла настолько, что решила идти своим путем, старая Хаана сказала Лючии: «Оставайся, дочка. Мой Людвиг будет тебе хорошим мужем».

Сначала Лючия отказалась покинуть меня. Даже слышать об этом не хотела. Но тут уж я ее переупрямила. Ведь хочет она замуж за своего Людвига, хочет, да и как ей не хотеть: молодой, сильный, работящий… молчун, но глаза добрые… да еще свой дом, свое хозяйство…

Лючия сдалась, но поставила Людвигу условие: «Пойду за тебя, если проводишь мою госпожу до самого Порт-о-Ранго».

Поэтому путь через Хэдданские горы оказался для меня если не легок, то безопасен, и ни колдуны, ни упыри не пересекали мои тропы.

В Порт-о-Ранго я пришла под зиму – худое время для летучих кораблей, но доброе для меня. Как птицы, зимовали они на юге, отдыхая в окрестных бухточках. У меня была возможность выбрать для себя хороший корабль.

Но я не выбирала. Я положилась на судьбу и заговорила с первым встречным, на котором увидела капитанский шнур. Это и был Джанстен.

Конечно, он не поверил бродяжке, заявившей, что она владеет магией погоды. Но, видно, жила в нем надежда на чудо, раз он решил дать странной девице возможность показать свои способности.

В капитанской каюте «Облачного коня» он расстелил передо мной на столе карту и ткнул пальцем наугад: «Допустим, я иду в Остенхасс. Вдоль гор Пророка. Выйду завтра. Остановиться думаю… ну, где-нибудь в княжестве Заллиген, за Хэдданскими горами, там воды хватает… а потом здесь, на озере Сванзее… Ну, что скажешь?»

В транс я вхожу быстро. Вцепилась в край стола, чтобы не упасть. Накатилась слабость – а голова ясная, звонкая. Стены каюты исчезли, вокруг распахнулся весь мир. Я стояла, как на ковре, на гигантской карте, касаясь каблуками побережья Спандийского моря.

Воздух стал слоистым, текучим, живым. Я видела гигантские струи – они были прозрачными, но не растворялись, не смешивались друг с другом. Я видела то, что Агвилья диль Кампороссо называла Небесной Рекой – могучий западный поток, и впрямь похожий на бурную горную реку с водоворотами: в нем рождались и умирали круговые вихри, двигавшиеся против часовой стрелки.

Я ощущала тепло и холод, которые несут с собой капризные и гибкие воздушные потоки. Я могла потрогать рукой тяжелые туши облаков, сбивающихся, точно овцы в отару, в длинные полосы – и сходились эти полосы в середине Небесной Реки. Они несли шквальный снегопад.

Но внезапно дивный порядок, установленный богами, был нарушен грубо и жестко.

Я всем телом почувствовала всплеск силы, разлитой в воздушном океане. Увидела, как в смятении спутались нити, которые сплетает Эссея Легкокрылая. Встрепенулась от угрозы, наплывающей с севера.

На другом конце Антарэйди кто-то резко смял воздушные потоки. Чародей? Но какая же нужна мощь… Ведь даже Агвилья диль Кампороссо не смогла бы…

«Не ходи туда, – со стороны услышала я свой голос. – С севера катится ужасный ураган. Он размолотит твой корабль о склоны гор Пророка. И на Сванзее ты не переждешь беду: ураган вывернет озеро до самого донного ила».

«Что за чушь! – рявкнул капитан. – По всем приметам осень спокойная!»

«Ураган перемахнет Хэдданские горы. Порт-о-Ранго он заденет крылом, но Эль-Кабазон, Риллито, Месилла…»

Не договорив, я потеряла сознание.

Да, сударь, я говорю о том самом урагане, что был прозван Безумным. Том, что прокатился через Антарэйди, сея хаос, разрушение и гибель. На побережье он смел в море рыбачьи деревушки Риллито и Мессилу и унесся в океанскую даль. Говорят, что здесь не обошлось без злого колдовства, и я тоже так считаю.

А для меня это бедствие обернулось местом в экипаже «Облачного коня».

Мое появление на борту вызвало кривотолки среди команды. Тогда еще никто не знал, что у меня – повара по судовой роли! – жалованье выше, чем у погонщика. Но все равно это выглядело странно: девица почти ничего не делает, у повара-то немного обязанностей… ну, наблюдателем разве что, а бывает – просто вяжет в закутке, отгороженном для нее и Мары. Раз в несколько дней идет в капитанскую каюту. Через некоторое время капитан на руках относит ее, потерявшую сознание, обратно в закуток.

Каких только догадок не строили леташи! И про жестокие любовные пристрастия капитана, и про ужасные магические обряды, которые он творит у себя в каюте, и даже о том, что Джанстен – упырь.

Мара рвалась поговорить с «этим извергом», чтобы он прекратил меня мучить. Я с трудом ее удерживала.

Наконец Джанстен, чтобы прекратить брожение в умах, собрал команду, посвятил ее в мою тайну и пообещал, что тому, кто будет зря махать языком, он, капитан, этот язык лично выдерет с корнем.

Но болтунов не нашлось. Все обрадовались: погодник на борту – мечта любого небохода.

С тех пор я странствую по воздушным путям и не хочу иного дома, кроме дощатого закутка, который делю с Марой. И не бездельничаю! У меня прекрасное зрение, я отличный наблюдатель. И помогаю юнге. Ну, стряпня – это само собой, научилась готовить на костре. А если ранят кого из экипажа – перевязываю я, у меня легкая рука, оказывается…

А Каракелли так и не отступились от своих нелепых планов. Этим летом устроили мне засаду в одном спандийском городке, в лавке, куда я носила на продажу вещи, которые ухитряюсь вязать в свободное время. Мне еле удалось убежать. Каракелли, наверное, решили, что я кормлюсь рукоделием, и ищут меня через лавочников. А мы в этом порту часто бывали, вот лавочник меня и запомнил… Ничего, пусть ищут. Боцман велел: если я замечу в порту хоть подручных Каракелли, хоть самого сеора Зиберто, так чтоб сразу бежала к нашим леташам. Ребята из этих «властителей мира» тесто замесят и в лепешку раскатают…

Ах, как я разговорилась – уже и стемнело… Как у вас, сударь, хватило терпения дослушать до конца мою невеселую повесть?..

Несколько дней команда несуществующего корабля жила случайными заработками и надеждами неведомо на что. Леташи и сами не понимали, почему их злость на юного хвастуна сменилась смутным ожиданием чего-то необычного, яркого, радостного. Уж корабль-то этот парень им должен раздобыть!

А тем временем Хаанс и Райсул носили грузы в порту, Лита вязала, Отец и Мара с песнями и байками обходили кабаки, илв работал в мастерской. (Мара все же выторговала для него у столяра делер в день.) С каждым днем Филин становился все более настороженным и нервным, словно постоянно ожидал опасности.

Как и в первый день, больше всего денег в «корабельную кассу» приносил капитан. Никто этому не удивлялся. А Райсул однажды, похохатывая, рассказал леташам о случайной встрече со старым знакомцем – Рико Полукровкой, что работал вышибалой в игорном доме «Улыбка удачи».