С дикой, бешеной злобой казнила она захваченных в плен красноармейцев, сама расстреливала их из пулемета. и заслужила прозвище «Бешеная Мария».

Но всему приходит конец. В кавалерийской атаке полковник Захарченко был тяжело ранен и умер на ее руках. Почти прямо от его могилы она снова пошла в бой, в котором искала забвения либо смерти.

В одном из последних боев, в ноябре 1920 года, Мария была ранена, отбилась от полка и с отмороженными руками и ногами с трудом добралась до Керчи, где попала на последний пароход, уходящий в Константинополь.

Далее началась унылая жизнь, через которую прошли тысячи эмигрантов, офицеров Белой Армии. Печально известное «Галлиполийское сидение», голод, холод, безденежье, а главное — полное отсутствие надежды на что-то: то ли на новую успешную войну против большевиков, то ли на человеческое устройство в этом треклятом эмигрантском мире.

С кавалерийским эшелоном Мария осенью 1921 года попала в Сербию. Снова борьба за жизнь, за кусок хлеба, и мечты о новом походе, не оставляющие ее. С этими мечтами она пробирается на север, в Германию. У нее есть возможность поехать в Париж, куда зовут друзья ее дяди, генерала Кутепова. Но она остается в Берлине, потому что он ближе к России, откуда доносятся пока еще смутные слухи о том, что там набирает силу и консолидируется монархическое движение, которое может стать боевым и объединяющим центром борьбы за великую, единую и неделимую Россию.

Еще в Галлиполийском лагере Мария — уже дважды вдова — сошлась с лихим врангелевским разведчиком, штабс-капитаном Георгием Радковичем, и стала его гражданской женой. Вместе они проделали путь в Сербию, а затем и в Германию.

В Берлине, где в эти годы активно действовал Высший монархический совет (ВМС), работа для боевой, желающей попробовать себя в настоящем деле пары скоро нашлась. Они получили документы на имя супругов Шульц и ждали приказа действовать.

Однажды Марию пригласил к себе один из руководителей монархистов Николай Евгеньевич Марков. Он сказал ей:

— У Монархического совета есть верный филиал в Москве. Это Монархическая организация центральной России — МОЦР. Наша задача: еще раз убедиться в надежности и возможностях МОЦР и наладить с ней постоянную связь.

В конце 1921-го — начале 1922 года в ВЧК стали поступать сведения о наличии в России нескольких монархических групп, которые стремились установить прямой контакт с центрами белой эмиграции и, опираясь на их помощь, готовить вооруженное восстание. Сами эти группы не были опасными, но их объединение под руководством ВМС могло представить серьезную угрозу.

Руководство ВЧК решило перехватить инициативу, создать легендированную Монархическую организацию центральной России и сделать так, чтобы она превратилась в своего рода «окошко», через которое ВЧК могла бы иметь точное представление о планах и замыслах противника и управлять событиями.

Дзержинский сумел привлечь на свою сторону одного из активных монархистов — Якушева, который по его заданию практически возглавил МОЦР, отвечая за все ее зарубежные контакты.

Заместителем Якушева по финансовым делам стал агент ВЧК, бывший царский офицер Опперпут (под фамилией Стауниц), человек авантюрного склада, с неустойчивым характером. «Военную» часть МОЦР возглавил бывший царский генерал Потапов, также активно помогавший ВЧК.

Организации присвоили вполне невинное, особенно в разгар нэпа, наименование «Трест». Перед «Трестом» была поставлена задача: подчинить себе монархическое общественное мнение за рубежом; внедрить ему мысль о вреде террора и диверсий; дискредитировать идею интервенции, убедить, что главное — внутренняя контрреволюция, то есть «Трест», а эмиграция — только подпора; «подсовывать» эмиграции материалы для споров и раздоров; выявлять забрасываемых в Россию шпионов и террористов, а также перехватывать каналы связи с иностранными разведками.

Работа начала развертываться. Ею руководил надежный помощник Дзержинского Артузов.

Из Ревеля поступило сообщение, что в Москву направляется супружеская пара Шульц, имеющая полномочия от самого Кутепова, который их хорошо знает по «Союзу галлиполийцев». Они должны прибыть к Стауницу.

И Артузов и Стауниц понимали, что эти люди едут в качестве контролеров и каждый по-своему опасался их. В то же время создавалась возможность установить через них прямые связи с Кутеповым и, более того, проникнуть в возглавляемый им РОВС.

Своим первым впечатлением о Марии Стауниц поделился с «напарником», чекистом Зубовым:

— Психопатка, с бледным лицом, судорожно сжатыми губами и широко открытыми горящими глазами. Призналась, что является племянницей Кутепова и ее настоящая фамилия Захарченко.

В материалах по делу «Треста» прибывшая пара получила кличку «Племянники». Они попали в цепкие объятия чекистов, и если раньше Мария в какой-то степени сама управляла событиями, то теперь, не сознавая этого, она на какое-то время стала игрушкой в чужих руках.

Она рвалась к активным действиям, к диверсиям, к террору. Чтобы не допустить этого и как-то занять «Племянников», им нашли дело: сняли для них ларек на Центральном рынке, где они, торгуя сахарином, одновременно исполняли роль «почтового ящика» — получали пакеты для «Треста» от сотрудников польского и эстонского посольств и передавали им пакеты «Треста». Кроме того, Стауниц поручал Марии шифровку писем, отправляемых за границу. Это была нелегкая, требующая усидчивости и отнимающая много времени работа, но «Племянников» надо было не только нейтрализовать, но и заставить действовать на пользу «Треста».

Естественно, было сделано все, чтобы в глазах «Племянников» «Трест» выглядел мощной, влиятельной, хорошо законспирированной организацией. Им устроили встречу с самим Якушевым, они оказывались свидетелями загадочных телефонных звонков Стауница, его таинственных переговоров с какими-то людьми в закрытой комнате.

Все это не могло не произвести впечатления, и «Племянники» направили в Париж Кутепову донесение с восторженным отзывом о работе «Треста». Но в то же время появился и тревожный сигнал: Стауниц подслушал и пересказал Зубову разговор супругов о том, что втайне от «Треста» они собираются совершить диверсию. Кроме того, хотя Мария и направляла через «Трест» восторженные письма Кутепову, у нее сложились и свои взгляды на эту организацию. В доверительном разговоре она сказала Стауницу:

— «Трест» должен существовать только до переворота. А когда он произойдет, вернется Кутепов, который не станет считаться ни с Якушевым, ни с его идеологией, и наведет в России должный порядок.

Тем временем в Париже произошли важные изменения. Под руководство Кутепова полностью перешел Российский общевоинский союз (РОВС), объединяющий двадцать пять тысяч белогвардейских офицеров. Некоторые современные историки утверждают, что это была благотворительная организация, занимавшаяся трудоустройством и оказанием материальной помощи офицерам-эмигрантам. Но это не так. Документы подтверждают, что хотя благотворительность и не была чужда РОВСу. это была организация, активно занимавшаяся подрывной деятельностью и