litbaza книги онлайнВоенныеРазведчицы и шпионки - 2 - Игорь Анатольевич Дамаскин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 98
Перейти на страницу:
реальная сила «МОЦР — Треста», а во-вторых, впечатления Шульгина, его размышления о том, что он увидел в России в 1925–1926 годах — а это были годы наибольшего процветания нэпа — могли бы открыть глаза многим эмигрантам на те положительные перемены, которые произошли в России.

Шульгину была устроена «зеленая улица» — надежное «окно» на границе, надежное сопровождение по всему маршруту, интересные встречи.

Перед поездкой Шульгин отрастил седую бороду, а в Киеве попробовал ее выкрасить, но из-за скверной краски она оказалась красно-зеленой. Пришлось бороду сбрить.

4 января 1926 года Шульгин приехал в Москву, и его поселили в Лосиноостровской, на зимней даче «Племянников». В своей книге об этой поездке, написанной сразу по возвращении, он изменил обстановку и имена действующих лиц, а впоследствии писал: «Я был отдан Марии Владиславовне Захарченко-Шульц и ее мужу под специальное покровительство. Муж ее был офицер… По ее карточкам, снятым в молодости, это была хорошенькая, чтобы не сказать красивая женщина. Я ее узнал уже в возрасте увядания (ей шел всего лишь тридцать третий год! — И. Д.), но все-таки кое-что сохранилось в ее чертах… Испытала очень много, и лицо ее, конечно, носило печать этих испытаний, но женщина была выносливая и энергии совершенно изумительной. Она была помощницей Якушева. Между прочим, она работала «на химии», то есть проявляла, перепечатывала тайную корреспонденцию, которая писалась химическими чернилами…

Мне приходилось вести откровенные беседы с ней. Однажды она мне сказала: «Я старею… Чувствую, что это мои последние силы. В этот «Трест» я вложила все свои силы, если это оборвется, я жить не буду».

Захарченко жаловалась Шульгину на медлительность Якушева, его нежелание совершать теракты или другие «громкие» акции. Постепенно в ее глазах и мужа, и Якушева вытеснял другой человек — Стауниц.

Шульгин благополучно закончил поездку, вернулся в Париж и подготовил рукопись своей книги. Чтобы не выдать «тайны «Треста», он присылал ее по частям на рецензию в Москву. «Мы редактировали ее на Лубянке», — вспоминал позже Артузов. Естественно, что книга получилась если не явно просоветской, то благожелательной к советской власти, что вызвало целую бурю в эмигрантской среде.

Отношение Марии к Якушеву и Потапову окончательно определилось. Она уже считала их людьми, не пригодными для руководства «Трестом». Теперь только Кутепов в Париже и Стауниц-Опперпут в Москве представляли для нее интерес, тем более, что деловая связь с последним скоро перешла в интимную. Радкович оказывался «третьим лишним» в этом треугольнике.

В сентябре 1926 года Мария вновь побывала в Париже, на этот раз с Власовым, специалистом-химиком. Его послали туда, так как Кутепов и активный сторонник террора монархист Гучков предложили использовать отравляющий газ для теракта, и надо было его проверить.

Приехав в Париж, Захарченко активнейшим образом поддержала идею теракта и предложила свой план: произвести массовое отравление делегатов съезда Советов во время заседания в Большом театре, одновременно подготовив за границей и забросив в Москву отряд из двухсот бывших офицеров, которые сразу же после теракта захватят Кремль.

Но… выяснилось, что Кутепов сам был обманут: никакого газа не оказалось. Зато он обсудил с Марией план террора и отправки в Россию группы террористов. Кутепов теперь через Марию напрямую сносился со Стауницем-Опперпутом и делал ставку на него. Вскоре в Москву приехали три террориста, к счастью, еще под контролем «Треста».

Мария прониклась мыслью, что Якушев — двойник и работает если не на оппозицию в лице Троцкого, то, скорее всего, просто на себя: боится, что теракты могут вывести на его след, а без них он спокойно пересидит трудное время, а потом придет к власти. Она так убедительно говорила, так внушала Стауницу-Опперпуту мысль о том, что именно он должен стать во главе «Треста», что тот, наконец, поверил в это.

Мария призналась мужу, что живет со Стауницем, но объяснила это тем, что он ей нужен для работы.

В ноябре 1926 года Мария Захарченко вместе с Якушевым отправилась в Париж в обстановке взаимной враждебности. По пути, в Ревеле, их принял один из руководителей эстонского генштаба. Он так восторженно отзывался о Якушеве и его работе, что Захарченко смягчилась и посмотрела на Якушева другими глазами. В этот вечер у них даже произошел доверительный разговор, и Якушев спросил:

— Правда ли, Мария Владиславовна, что вы расстреливали пленных красноармейцев из пулемета?

Она посмотрела на Якушева диким, бешеным взглядом и ответила:

— А как же? Не оставлять же их на развод!

Якушев почувствовал, что сейчас схватит столовый нож и прирежет эту стерву. Но сдержался.

К счастью, Мария в этот день получила телеграмму от Стауница, что Радкович запил, буянит и требуется ее немедленное присутствие. Ей пришлось уехать в Москву.

Случай действительно был скандальным. Радкович напился, устроил дебош, попал в милицию, которая им теперь заинтересовалась, и главное, указал свой правильный адрес. Теперь положение «Племянников» становилось шатким, и представилась формальная возможность убрать их из Москвы. Но сделать это успели только частично — отправили Радковича в Ревель.

События стали стремительно разворачиваться. В Краснодаре произошел провал, и Стауниц-Опперпут узнал о том, что его «друг» Зубов был предупрежден Якушевым об этом провале. Значит, он чекист? Стауниц помчался на дачу к Захарченко.

— Мария Владиславовна!

Она удивилась, услышав такое обращение.

— Мария! — продолжал Стауниц. — И я и ты — орудие Якушева, а Якушев чекист! И Потапов! И Зубов! — Посмотрев на Марию, Стауниц испугался: на него глядели глаза сумасшедшей. «Ведьма!» — подумал он.

— Нам надо срочно бежать. Сейчас прямо на вокзал, в Ленинград, и через финское «окно».

Уходя, Стауниц-Опперпут оставил на столе прощальную записку, где написал о том, что Якушев, Потапов, Зубов — чекисты, а сам он и Захарченко находятся вне пределов досягаемости ГПУ. Действительно, через еще действующее «окно» на финской границе в ночь на 13 апреля 1927 года им удалось бежать в Финляндию.

«Трест» перестал существовать.

В ответ Кутепов отдал приказ развернуть террористическую деятельность и убивать как можно больше советских работников.

Началась активная засылка террористов в СССР. В числе прочих был и Гога Радкович. В ночь на 4 июня он с напарником перешел финскую границу. Их задачей было найти чекистов, руководивших операцией «Трест», и отомстить им. Конечно, задача была не из легких. Они и не пытались ее выполнить, а сделали самое легкое, что могли: вечером 6 июня Радкович бросил бомбу в бюро пропусков ОГПУ. В суматохе им удалось бежать, но в районе Подольска их настигли и окружили. Радкович застрелился.

Вслед за ним границу пересекли Мария Захарченко-Шульц, Стауниц-Опперпут и некий Вознесенский.

Этому предшествовало

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 98
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?