Наконец, от стоячего квартета отделился объект мужского пола в бирюзовых штанах и сопровождающая его бледная моль лет двадцати – двадцати пяти.

– Я извиняюсь, конечно, – начали, заикаясь по-русски, бирюзовые брюки. – Вы, случайно, не тот самый адвокат?

– Из «Татлера»… – подвякнула моль.

– Да. Это Александр Андреевич! – недобро ответил в ре-бемоле мацуевский рояль, одетый в те же цвета, что и знаменитый классический Steinway.

– А вы, наверное, супруга? Или подруга?

Если бы любимая могла поманить бирюзовые штаны к себе указательным пальцем, лежащим на курке какой-нибудь «беретты», после такой фразы она бы это сделала, не задумываясь.

– Мы тут вас увидели и решили, что это судьба.

«А она решила по-другому…» – читалось в глазах любимой.

– Я – бывший муж. А это – Наташа, моя бывшая дочь. То есть, извините, это дочь моей жены, которая нас бросила. Можно я расскажу все с самого начала?

– Ты не будешь портить нам романтический weekend этими клоунами? – спросила любимая, когда квартет отошел, договорившись встретиться с нами через пятнадцать минут в гостиной.

Я начал что-то блеять про трудности бытия, о том, что клиентами не разбрасываются, что надо помогать людям «в биде», но любимая стояла на романтическом своем, пропуская мои туманные обещания визитов «Булгари» и «Картье» мимо и так весьма бриллиантовых ушей.

К моему удивлению, квартет попросил именно нас двоих выслушать их историю. Суженая, интуитивно понимая, что процессом можно в случае чего поуправлять, безоговорочно приглашение приняла.

История же оказалась довольно необычной.

Семья «газовых нефтяников» потеряла папу несколько лет назад. Инфаркт. Сгорел на работе или на модели – история умалчивает. Хотя, в общем, при больших деньгах для наследников это «рояля не играет». Но человек был вроде более-менее нормальный. И практически все нажитое вовремя переписал на жену. Поэтому в завещании был только всем привет с того света. И несколько дач с квартирами.

Казалось бы, хорошо? Ничего подобного. Все плохо. Вдова через пару лет вышла замуж за идиотика в бирюзовых слаксах (бывший папин помощник), который сидел напротив нас, но вскоре послала его и уехала за границу.

Дети (дочь – 22 и сын – 20), супруг/несупруг и муж дочери объединились в поисках беглой мамаши с целью отъема папиных денег, хотя бы в жалкой пятидесятипроцентной части. Что составляет «от трех ярдов»… уже особого значения не имеет, сколько составляет. Хотя хочется отнять все, потому что мама – «издевательская жадина» (а где-то, по большому счету, и «говядина», не говоря уже про «турецкий барабан»). Связи с ней никакой нет, а есть только выставленные линией Маннергейма две школьные подруги («твари и суки»), которые к ней не допускают («мама болеет, никого видеть не хочет» – полное вранье) и переводят детям какие-то жалкие подачки («просто мерзкая наглость при таких деньгах!»). Мало того. Пару месяцев назад она развелась по доверенности, оставив «голубоватые штаны» с… Вообще ни с чем. Общие знакомые сказали, что она прилетает откуда-то завтра, остановится в этой гостинице, и тут-то они ее и накроют. Но когда «смычковый квартет нытиков-стонотиков» увидел лицо с бабочкой, да еще в очках, то они решили, что лучше всего доверить эту миссию мне (помните: «Судьба!»). Мамашу надо уговорить, запугать, умолить, покусать или просто съесть, ну, в общем, как я захочу, но чтобы деньги были. А то, что я здесь с любимой, так это еще и совсем здорово, потому что мамахен еще баба в расцвете сил, и перед такой красотой (думаю, что имелся в виду счет в швейцарском банке) никто не устоит, «а ваша ненаглядная разгуляться не даст и только поможет уговорить родственницу на мировую».

– Даже внуков видеть не хочет! – вдруг заорала на весь салон дочь.

– А сколько внукам лет? – поинтересовалась моя новая помощница.

– Ну, их еще нет, но ведь когда-то будут. А она вообще не захочет их увидеть. Я точно знаю, – c железной логикой проговорила скороговоркой застенчивая моль.

Мужемоль изобразил китайского болванчика (благо, было нетрудно) и закивал эллипсоидной головой с ушами от сахарницы в знак согласия.

Адвокатская поговорка «Гонорар не гонорея, получи его скорее» была не к месту. Дела пока не было и в помине. Мы договорились, что я, если удастся, переговорю с Зинаидой Павловной, а затем мы все решим. Любимая успокоилась, так как романтический Шаббат оставался нетронутым, и вся капелла, воодушевленная прибавкой тяжелой адвокатской артиллерии, пошла нас провожать до дверей.

Напоследок бывший муж отвел меня в сторону и шепотом попросил дать ему наводку на хороших проституток, так как он первый раз в Париже.

Объяснение убитого горем брошенного супруга впечатлило, и я дал ему адрес посольства одной страны, объявившей нам санкции:

– Там полный дом б…ей. На вывеску не обращайте внимания. Камуфляж. У вас будет большой выбор, – добавил я, и мы отправились с любимой на антикварное биеннале.

В прошлый парижский раз я провез в Москву контрабанду из двадцати четырех устриц, и таможня полностью лоханулась, ничего не заметив, так как после обеда они были все во мне вместе с таким же нелегальным сыром.

Несостоявшиеся жемчужные мамы, сыры бри, и шевр, и бокал «Сансер» ожили в каком-то виде уже сутки спустя на Арбате, где ни красного, ни зеленого коридора не было.

На этот раз до пересечения границы было еще далеко, но устриц хотелось, как тогда, и мы пошли ужинать в потрясающий La Coupole – торжество морских гадов и ар-деко.

Когда я выковыривал не желающую умирать пятую беспозвоночную моллюску, в сидящей на отдельной табуретке «Шанели» «забурдыкал» телефон. Чужие разговоры я никогда не слушаю и поэтому с удовольствием углубился в гугловые новости.

– Ты можешь хоть на один вечер оторваться от телефона? – спросила любимая, закончив разговор. – Между прочим, я тут для тебя работала.

И действительно, оказалось, что ужин был потревожен одной из двух «стервозных подруг», которые не подпускают близко «спиногрызов» к Зинаиде Павловне. Мир тесен: и подруга посещала или еще посещает курсы искусствоведения, успешно возглавляемые моей любимой. В то же время не́кто из утренней бригады нытиков потихоньку (в надежде на отдельный валютный паек) стучит мамане через ее подруг. ЗэПэ (Зинаида Павловна) же, узнав, что в битву пригласили адвокатскую «бабочку», совместила в голове курсы, подругу Лену, владелицу искусствоведческих курсов и исходящую от «бабочки» опасность, попросила подругу связаться и поговорить с моей любимой. Мало того, в телефонном разговоре была уже назначена встреча на сегодняшний вечер в составе: Зинаида Павловна (вдова, мать, разведенка и «редкая жадюга» по версии марамоев из утреннего квартета), Лена («подруга-стерва», слушательница курсов, звонившая пять минут назад) и любимая (без комментариев). ЗэПэ и «Лена-стерва» остановились совсем не в George V, а в отеле Le Meurice (штаб-квартира гестапо во время войны, между прочим), куда срочно моя мадам намерена выехать.