Вечером Брайони стояла перед зеркалом в номере отеля и с неодобрением разглядывала себя. Платье абсолютно ничего не оставляло для воображения. Оно прикрывало ее — и только. Она надела черные колготки и туфли на высоком каблуке. Крохотное, черное с серебром платье не нарушало приличия. Но двоюродная бабушка Брайони, Берта, судя по всему, перевернулась в могиле.

Брайони посмотрела на девочку, стоявшую рядом.

— Мадди, я знаю только одно. Это платье втянет меня в неприятности.

— Нет, не втянет. — Девочка успокаивающе улыбнулась. — Мы всего лишь пойдем пить чай с Джеком. Он присмотрит за нами.

Гм!.. Брайони взглянула на Мадди, не зная, что и сказать. Чем больше девочка доверяла отцу, тем больше настораживалась Брайони. У него опасные глаза. И вообще этот мужчина опасен.

Брайони и Мадди разместились в одной комнате. Дверь вела в смежную комнату Джека. И они слышали, как он насвистывает, одеваясь.

— Как по-вашему, Джеку и правда нравится мое платье? — застенчиво спросила Мадди.

Брайони присела, обхватила Мадди за талию и обняла.

— Джек любит тебя, Мадди, и, конечно, твое платье ему очень понравилось.

Юбку платья цвета радуги украшали оборки, оборки и оборки. Сверху донизу. Каждая маленькая девочка мечтает иметь такое платье. Джоди добавила к нему белые с золотом ленты для волос, и крохотная Мадди выглядела словно украшение с рождественской елки.

Свист в соседней комнате прекратился. Раздался стук в дверь. Брайони бросила в зеркало последний панический взгляд и выпрямилась. Осторожно! Она распустила волосы по плечам, в напрасной попытке отвлечь внимание от ложбинки между грудями. Ничего не вышло. А Мадди тянула ее за руку.

— Джек ждет нас. Пора идти!

Брайони же сейчас хотелось одного — нырнуть под простыню и остаться в номере.

Дверь открылась. Глаза Джека застыли на Брайони. И все вокруг исчезло.

Большой обеденный зал в «Виндзоре» выглядел волшебно. При появлении Джека в смокинге обедающие повернулись в его сторону.

Казалось, весь зал уставился на прибывшую троицу. На Джека. На Мадди. На женщину в крохотном серебристо-черном платье с огненно-рыжими локонами.

— Так и есть, — объявил Джек, когда они сели, и он наполнил три бокала шампанским. — Мадди, я знаю, что закон запрещает шестилетнему ребенку пить алкоголь. Сейчас ты перейдешь на лимонад. А шампанское для первого тоста. Сегодня я потратил больше денег и получил больше удовольствия, чем за все прошедшие годы.

Каждый из них мог бы сказать то же. Брайони тратила деньги Джека так, словно купюры завтра выходили из обращения. Она и Мадди выбрали для детской спальни самую дорогую и удобную мебель. А Джек стоял сзади и наблюдал за обеими с благосклонностью доброго волшебника. Мадди сияла от счастья, а это стоило больше того, что он заплатил.

— За твою спальню! — поднял Джек бокал. — Нам осталось найти только корабельный сундук, и мы закончим.

— Джек…

Голос у Мадди дрогнул.

Джек улыбнулся дочери. И от этой улыбки у Брайони екнуло сердце. Так мог улыбаться только мужчина, который до боли в сердце любит свою дочь.

— У моей бабушки был большой такой комод с ящиками…

— Ты хочешь его вместо корабельного сундука?

Голос у Джека стал невероятно нежным. Брайони боялась вздохнуть.

— Бабушка умерла, а маме я не нужна. — Девочка побледнела. — А тебе?.. Тебе я по-прежнему буду нужна?

«Тебе я по-прежнему буду нужна?» Крик из сердца. Брайони потерла виски. Только бы не расплакаться. Джек закрыл глаза, но она успела заметить в них боль. Когда он снова открыл их, взгляд выражал одну лишь уверенность.

— Ты мне всегда будешь нужна, — твердо произнес он, потянулся через стол и обхватил лицо дочери большими ловкими руками. — Ты мне всегда была и будешь нужна. Ты моя дочь. Теперь и на все оставшиеся мне дни.

Мадди кивнула и сглотнула.

— И… и я могу называть тебя папой? Как… как Фиона называет своего папу?

— Конечно, можешь, солнышко. Ничего большего мне и не надо. Но у нас проблема. Мисс Лестер, могу я предложить вам носовой платок?

— Да, — подавленно согласилась Брайони. — Вы втягиваете меня в сцену вроде этой, а у меня нет даже бумажного платка. В этом абсурдном платье негде спрятать что-либо. Быстрей! — Она закрыла лицо рукой и в отчаянии помахала растопыренными пальцами.

Джек еще шире улыбнулся и вложил ей в пальцы большой клетчатый платок. Брайони вытерла слезы, высморкалась и попыталась вернуть ему платок.

— Нет, нет, оставьте его себе!

— И куда я должна, его положить?

Голос натянутый, как струна, которая вот-вот лопнет.

Он взял платок и засмеялся. Потом поднял бокал и подождал, пока дочь и Брайони возьмут свои.

— За великолепный день, — мягко проговорил он, — за двух прекрасных леди и за то, что я теперь, папа Мадди.

И все трое выпили.

После обеда начались танцы. И когда первая пара вышла на площадку, глаза девочки засверкали.

— Я умею танцевать, — с жаром заявила она. — Умею! И это платье как раз для танцев.

— Пойдем. — Джек моментально встал и протянул обе руки дочери. — Если вы простите нас, мисс Лестер…

Минуту спустя, отец с дочерью кружились на паркете, а Брайони с веселым изумлением наблюдала за ними. Джек танцевал прекрасно. Девочка, несомненно, врожденная танцовщица. Ну, конечно! Следовало бы помнить. Жена Джека, мать Мадди, была известной балериной. Джорджия никогда бы не вышла замуж за человека, который не умеет танцевать. Руки Джека держали девочку, легко вели ее, а она, интуитивно чувствуя музыку, грациозно вальсировала.

Брайони сидела, крутя за ножку бокал с шампанским, тщетно пытаясь избавиться от комка, сжимавшего горло. Стоило ей посмотреть на эту пару, на отца и дочь, как она начинала плакать… Что с ней произошло? Раньше она такого за собой не замечала. Никогда! Надо завтра же удирать в Сидней, чтобы больше никогда не видеть этого мужчину и его дочь! Иначе у нее разобьется сердце!

Музыка смолкла, Джек и Мадди вернулись к столику. Брайони встретила их с вымученной улыбкой.

— Теперь ваша очередь, — бросилась к ней девочка. — У вас тоже платье для танцев!..

— Я в этом не уверена, — пробормотала Брайони. — Как бы мне во время танца не выпасть из платья!

Мадди плюхнулась на стул и посмотрела на отца.

— Заставь ее, папа!

Оркестр начал играть. Танго? Ради Бога!.. Джек не отводил от нее глаз.

— Ваше платье слишком красивое, чтобы весь вечер прятать его половину под столом, — заметил он.

— Прятать его половину?.. — в отчаянии повторила Брайони. — Этой половины просто не существует!