безумная боль, сдавливающая сердце. Эта боль заставляла её чувствовать себя самой одинокой, самой беспомощной на свете, всеми забытой и всеми покинутой. Слава Богу, хотя бы Винсент оказался добр к ней, иначе она бы так и осталась стоять у ворот до полуночи.

Натали замерла и обняла себя, чтобы хоть немного побороть эту жуткую боль.

— Ты случайно не беременна? — спросил вдруг Винсент, и Натали вздрогнула от его голоса: низкого, резковатого, впрочем, без злобы или насмешки. Его высказывание сопроводилось эхом, от чего стало ещё жутче.

— Нет, — покачала головой девушка, опустив голову. — Я надеялась на это, если честно, но… но нет.

Видимо, Винсент решил, что она плохо себя почувствовала (и он не то чтобы сильно ошибся), поэтому и предположил беременность… Натали и правда хотела, чтобы та её ночь с Оскаром не прошла бесследно, чтобы у неё осталось хоть что-то от него… Но эти надежды оказались напрасными.

Винсент ничего не ответил. Через несколько мгновений он остановился, встал на цыпочки, прикрепляя факел к стене, и Натали неожиданно для себя увидела гробницу.

Видимо, скульптор хорошо знал Оскара, поскольку эффигия на крышке саркофага отличалась похожестью, что было редкостью. И всё равно это был не он. Ненастоящий. Каменный.

Натали несмело прикоснулась к изваянию, ощутив холод и бездушность камня. Её трясло, к глазам подступили слёзы, а в голове было абсолютно пусто. О стоящем позади неё Винсенте, которому, возможно, было не менее больно, она в тот миг забыла.

«Пожалуйста, отпусти меня, — пронеслось у неё голове. — Пожалуйста…»

Ей не стало легче, вопреки её ожиданиям. Напротив, было ещё больнее, ещё тоскливее, а осознание утраты пронзило душу раскалённой иглой.

Винсент молчал, а Натали хотелось, чтобы он сказал ей хоть что-то. Хоть слово. Выгнал из замка или отправил отдыхать. Что угодно. Пожалуйста. Эта тишина сводила с ума.

— Когда мы виделись в последний раз, он был ещё жив, — сказала она, не поворачиваясь. Глаза не отрывались от надгробия, но она уже не видела его. Она видела битву, блеск стали, убитых и раненых, слышала крики, ржание и вой ветра. Эти воспоминания причиняли поистине адскую боль, но ей было необходимо сказать хоть что-то, хоть как-то разрушить эту оглушающую тишину. — Я помогала лекарям во время битвы, а его вынесли уже под самый конец. Я сразу поняла, что он обречён, хотя надежда всё равно была… Почему-то я мало что помню из того, что произошло в тот день, но то, как он взглянул на меня напоследок, не забуду никогда.

Натали замолчала, переводя дыхание и стараясь справиться с рыданиями и слезами. Винсент молчал. Может, она ошиблась, и ему всё равно? Плевать на смерть брата и её переживания? Но тогда зачем он согласился впустить её?

Вдруг Натали почувствовала, как он опустил свою ладонь на её плечо.

— Я тоже не могу поверить, что потерял его, — тихо сказал Винсент. — И не могу понять, как я допустил это…

— Вы ведь предупреждали его? — Слова слетели с языка раньше, чем она успела их обдумать.

— Я видел его смерть и знал, что этого не исправить, — после недолгой паузы вздохнул Винсент. — И от меня ничего не зависело, но ведь я должен был что-то сделать, чтобы спасти его… — Он сильнее сжал её плечо, почти до боли. Натали обернулась.

— Вы не виноваты, — робко произнесла она. — И никто не виноват.

Она не договорила, не сказала, что виноватым считала Карпера и того человека, что убил Оскара, но Винсент явно это понял. Он убрал руку.

Около минуты они молчали, и тишина больше не сдавливала сознание. Напротив, Натали чувствовала, как её душа постепенно успокаивается, все тёмные эмоции уходят прочь… Всё-таки ей стало чуть легче. Разумеется, боль, тоска и одиночество никуда не делись, но теперь она хотя бы понимала, что смысла жизни пока ещё не потеряла.

Через некоторое время она решилась спросить:

— А что с вашим отцом? Стражники сказали, что он болен…

— Да, — кивнул Винсент. — Он и до войны неважно себя чувствовал, а после смерти Оскара почти перестал есть и вставать с кровати. Всем нам тяжело от этого… Всем, кроме Джейми. Тот явно рад, что место барона Эдита скоро освободится.

Натали поморщилась. Ну как так можно? Как можно желать смерти собственному отцу, особенно после того, как недавно пережил смерть брата?

— А что лекари? — несмело спросила она.

— Дают ему что-то, какие-то травы, отвары… Но ему не лучше и не хуже. Некоторые говорят, что это вовсе не болезнь, а самовнушение. А от него средств нет.

— Может, я могла бы помочь? — выпалила Натали. Поймав недоуменный взгляд Винсента, она добавила: — Я немного разбираюсь в травах. Могла бы что-нибудь сварить для него, чтоб ему стало полегче.

— Можно попробовать, — протянул Винсент, выдержав короткую паузу. — Пойдём.

Он схватил факел и развернулся, направляясь к выходу. Натали, бросив последний взгляд на гробницу, поспешила за ним.

Это была их с Оскаром последняя встреча.

Беспокойные дни I[9]

1395 год от Великого Затмения, март

В залитой рассветным солнцем комнате было тепло и сонно. София медленно открыла глаза, с удовольствием осознавая, что ей наконец-то удалось выспаться. Силы ей нужны как никогда: этот день, как и все предыдущие, обещал быть нелёгким, она столько всего собиралась сделать сегодня…

София перевернулась на бок, бросила короткий взгляд на большое зеркало у шкафа, на висящее рядом с ним белое платье… И тут её осенило, что она забыла о самом важном деле на сегодня — собственная свадьба просто вылетела у неё из головы. Девушка вздрогнула, ощутив прилив волнения; села и поднесла к глазам левую руку. На большом пальце красовалось тонкое золотое кольцо с маленьким алмазом. Сегодня оно перекочует на правую руку, и тогда…

София не знала, что будет тогда. Она просто не представляла себя в роли жены. Ей всю жизнь внушали, что она когда-нибудь обязательно выйдет замуж и станет образцовой женой, ведь её так хорошо и правильно воспитали, любо-дорого посмотреть… Но последнее время София попросту не могла этого представить. Минувшая война многое изменила в её взглядах на жизнь.

Она вздохнула и позвонила в колокольчик. Через минуту комнату заполнила стайка служанок ― кажется, они нарочно ждали у дверей, когда госпожа проснётся. Одна из них принесла лёгкий завтрак на подносе, к которому София даже не прикоснулась ― не было аппетита. Зато она быстро ополоснулась в ванне и села напротив зеркала, пытаясь уследить за тем, как служанки готовят белое шёлковое платье, золотистый