Вернувшись обратно, Жанна старалась делать вид, что всё как всегда, но по ее страдальческим глазам Юлька вмиг обо всем догадалась. Усевшись за стол и по-старушечьи подперев щеку рукой, спросила:

– Что делать будешь? Рожать?

Подумав о родителях, Жанна нервно вздрогнула.

– Не знаю. Нет, наверное. Но мне и ребенка так жалко! И аборт желать страшно. Как подумаю, так жить не хочется.

Подружка сочувственно погладила ее по руке.

– Можно ведь на аборт не ходить. Если срок небольшой, достаточно просто контрацептивов наглотаться. Но предупреждаю – может случиться гормональный срыв. Честно говоря, мне тоже как-то раз пришлось прибегнуть к этому средству, но у меня-то всё обошлось.

Жанна призадумалась. Уж лучше таблетки, чем всё остальное.

– А ты знаешь, какие таблетки?

Юлька сказала, и Жанна с обреченным видом и стесненным сердцем пошла в аптеку. Купив препарат, пришла домой и за пару дней выпила всю упаковку. Еще через день пошли месячные. От сердца у нее отлегло, но вот со здоровьем стало твориться что-то явно не то: тошнило, кружилась голова и перед глазами периодически всплывали красноватые круги.

Юлька испугалась.

– Похоже, у тебя гормональный срыв. Надо идти к врачу.

Но к врачу Жанна не пошла – нужно было готовиться к очередному экзамену. И она принялась усердно готовиться, стараясь забыть обо всем остальном.

Но по ночам ей было тяжко. Ей было так жаль потерянного ребенка, что она чувствовала себя настоящей детоубийцей. Всё ли она сделала правильно? Чувство вины угнетало, да и нелады со здоровьем сказывались, и она за какую-то неделю похудела на несколько килограммов. Павел не появлялся, и она уверовала, что он отказался и от нее, и от их общей проблемы.

Сердце закаменело, но не болело. Испуганная Юлька твердила, что нужно поплакать, чтобы умерить накал страдания, но Жанна плакать не могла. Да и зачем? Что такого случилось, чтобы она изменила своему старому правилу не плакать ни при каких обстоятельствах? Ну подумаешь, бросил любовник, так этого момента она ждала с самого первой их встречи. Так что ничего неожиданного в ее жизни не случилось.

Уехав от Жанны, Павел, пытаясь успокоиться, сделал несколько кругов по городу. Он был сильно обеспокоен. Проснувшись через пару часов и не увидев ее рядом, догадался, что та уехала в свою деревню. Хотелось поехать следом, но он удержался. То, что ему хорошо с ней в постели, еще не значит, что он всю жизнь должен провести с ней одной.

Приехав вечером домой, перебросился парой фраз с родителями и закрылся в своей комнате. Волнами накатывали стыд и тоска. Если бы он повел себя поумнее, посочувствовал бы ей, что ли, а не обвинял в несуществующих грехах, то сейчас лежал бы рядом с ней, отдыхая после неистовой близости. Любить ее без презерватива оказалось так сладко, что он выругался, сожалея об утраченной возможности.

Сознание, что он вел себя по-свински, было на редкость неприятно. До сей поры ничего подобного он себе не позволял. Вспомнив ее покрасневшие, но сухие глаза, решил в понедельник заскочить к ней и помириться.

Но прийти к ней в понедельник не удалось. В воскресенье пришла телеграмма о смерти сестры отца, тети Веры. Они вылетели на похороны всей семьей.

…Муж тети, дядя Коля, с глубокой печалью стоял у уже зарытой могилы. Когда отец взял его за руку, чтобы отвести в ожидавшую их машину, вдруг с безмерной горечью признался:

– Знаешь, как редко я говорил ей о своей любви? Всё казалось, что она будет со мной вечно, куда ж ей деваться? А оно вот как получилось.

Павел почувствовал острый укол в сердце. Он представил, что Жанны никогда уже больше с ним не будет, и душу обдало тоскливым холодом. Он будто прозрел.

Изо всех сил стремился домой, надеясь, что у него еще есть время и он сможет всё поправить; ему не верилось, что Жанна пойдет под нож, тем более так быстро. Но родители решили остаться на девять дней, чтобы помочь Николаю справиться с горем, и он был вынужден остаться вместе с ними. Домой они отправились только вечером в воскресенье.

В понедельник он первым делом побежал к Жанне в комнату, но там ее не было. Пришлось ждать, шатаясь возле общаги. Через пару часов его будто кто-то ударил в грудь, и он вскинул голову. Жанна шла по дорожке потерянная, с больным потухшим взглядом, уткнувшись носом в землю. Он шагнул ей навстречу и окликнул, заставив посмотреть на себя. Она молча, не говоря ни слова, ждала, что он скажет. У него внезапно перехватило горло от обрушившейся на него беды. Откашлявшись, хрипло сказал:

– Я тут подумал и решил, что ты права. Так делать нельзя. Я практически закончил универ и вполне могу содержать семью. Давай поженимся.

Она с надрывом засмеялась.

– Да не надо до такой степени собой жертвовать. Тем более что причины для этого уже нет.

Побледнев, Новицкий почувствовал неприятное стеснение в груди.

– Ты сделала этот?… – память заклинило, и он не смог вспомнить страшного слова.

Быстро заморгав, стараясь прогнать непрошеные слезы, она безжалостно подтвердила:

– Ну да. Ты же мне сам это советовал. Мы же слишком молоды, чтобы заводить детей. – Последние слова дались ей с явным трудом и она, обойдя его, как столб, быстро пробежала в здание.

У него в голове гулким эхом отдавались отвратительные слова «причины больше нет», и он был вынужден присесть на мокрую от недавно прошедшего дождя скамейку. Что же они наделали? Нет, что же наделал он?

Несколько раз после этого пытался поговорить с Жанной, но она не желала не только с ним говорить, но даже смотреть. Выглядела она ужасно, похудела, побледнела, под ввалившимися глазами темнели страшные круги. Он попытался хоть что-то выяснить у Юльки, но та сказала, что он подлая свинья, и на этом их не слишком информативное общение закончилось.

Экзамены пронеслись как в угаре. Жанна сдала их на автопилоте, до того временами ей было плохо. Юлька, хотя и не жившая больше в общаге, прекрасно всё видела и уговаривала подружку обратиться к врачу. Но Жанна не шла, уверяя и ее и себя, что скоро всё пройдет. Вот приедет домой, и всё наладится. Спокойный сон, свежий воздух, вкусная еда, и она моментом поправится. Юлька в это не верила. После экзамена по русскому языку пришла в общагу и заявила:

– Я записала тебя к врачу. Анонимно. Так что пошли. Я всё равно не отстану, пока ты не сходишь.

Пришлось идти. Врач, милая немолодая женщина назначила ей кучу анализов и через день после получения результатов пригласила к себе. С сочувствием глядя на нее, сидевшую на краю стула и нервно теребившую пальцы, признала:

– Анализы у тебя не очень. Надо лечиться. Проблема в том, что гормональные срывы дело очень коварное. Может быть и так, что у тебя уже никогда не будет детей. – Заметив жутко побледневшее лицо пациентки, торопливо добавила: – Но это только как вероятность. Нужно лечиться. Упорно. Возможно, несколько лет. – И выписала ей уйму лекарств.