Но вот он оказался в Палермо и незадолго до полуночи снял номер в одном из лучших отелей города. И незамедлительно приступил к поискам. Спросил управляющего, не знает ли он в городе человека по имени Дженко Бари. Управляющий лишь пожал плечами и широко развел руками. Ведь в Палермо проживает свыше 400 ООО человек. Вряд ли можно знать каждого, не так ли, синьор?..

Наутро Роган связался с частным детективным агентством, просил их разыскать Дженко Бари. Выдал щедрый аванс, обещал заплатить еще больше, когда они выполнят задание. Затем обошел все официальные конторы и бюро, где могли что-то знать. Побывал в консульстве Соединенных Штатов, нанес визит шефу сицилийской полиции, не преминул посетить редакцию самой популярной в Палермо газеты. Но никто нигде ничего не знал о человеке по имени Дженко Бари.

Нет, это просто невозможно, чтобы столь тщательные поиски не увенчались успехом, думал Роган. Ведь Дженко Бари, должно быть, не последний человек на Сицилии, к тому же богатый, поскольку он член мафии. И тут до него дошло: в том-то и причина. Здесь никто и никогда не поделится с ним информацией о главе мафиози. На острове Сицилия правил кодекс омерты. Омерта, или обет молчания, был древнейшей традицией в этом уголке мира. Никогда не давать никому никакой информации, даже представителям власти. Наказанием за нарушение закона была быстрая и жестокая смерть, вряд ли кто-либо стал бы рисковать жизнью, удовлетворяя любопытство какого-то иностранца. Перед лицом омерты были беспомощны даже шеф полиции и целая когорта частных сыщиков.

В конце первой недели Роган уже собирался вылететь в Будапешт, как вдруг в отель к нему явился непрошеный гость. То был Артур Бейли, работавший в Берлине агент американской внешней разведки.

Увидев изумление и неудовольствие на лице Рогана, он протестующе приподнял руку, на губах заиграла приветливая улыбка.

— Я здесь, чтобы помочь, — заявил он с порога. — Просто выяснилось, что у тебя слишком серьезные связи в Вашингтоне, чтобы ими можно было пренебречь, вот я и решил, что мне, возможно, это пригодится. Так что мной движут вполне эгоистические мотивы, не стану скрывать. И еще хочу предотвратить провал той грандиозной подпольной работы, которую мы проделали, создавая в Европе свою информационную систему.

Роган долго и задумчиво смотрел на него. Невозможно было усомниться в искренности и дружелюбии этого человека.

— Хорошо, — сказал Майкл после паузы. — А для начала, если ты действительно хочешь помочь, скажи, где можно найти Дженко Бари. — И он предложил американцу выпить.

Бейли заметно расслабился, уселся в кресло, пригубил виски.

— Конечно, скажу, почему нет, — ответил он. — Но сперва обещай, что позволишь помогать тебе на всем пути. После Дженко Бари ты отправишься в Будапешт за Паджерски, потом — за фон Остеном в Мюнхен или же наоборот. Пообещай следовать всем моим советам. Я не хочу, чтобы ты попался. Если вдруг тебя схватят, тем самым разрушатся все установленные разведкой за годы работы контакты, а это, кстати, обошлось Соединенным Штатам в миллионы долларов.

Роган криво улыбнулся.

— Ясно. Ты только скажи мне, где Бари… И еще похлопочи о моей венгерской визе.

Бейли не спеша и с удовольствием допил виски.

— Дженко Бари проживает в своем имении, укрепленном со всех сторон, точно средневековая крепость. Находится оно на окраине деревни Виллалба в центральной Сицилии. Все необходимые венгерские визы будут ждать тебя в Риме, когда закончишь с этим делом. По приезде в Будапешт советую связаться с венгерским переводчиком, он работает в американском консульстве. Имя его Ракол. Он предоставит всю необходимую помощь, организует выезд из страны. Такие условия сделки тебя устраивают?

— Вполне, — ответил Роган. — Ну а когда я вернусь в Мюнхен, мне самому связаться с тобой или?..

— Я сам тебя найду, — сказал Бейли. — Не волнуйся.

Роган проводил его до лифта, на прощание Бейли небрежно заметил:

— После того как ты убил тех первых четверых, у нас появилась ниточка, пришлось по-новому взглянуть на старое дело по убийствам в Мюнхенском дворце правосудия. Так я и узнал о Бари, Паджерски и фон Остене.

Роган вежливо и холодно улыбнулся.

— Я предполагал нечто в этом роде, — сказал он. — Но поскольку нашел всех их сам, для меня уже не имеет значения, что ты там накопал. Правильно?

Бейли взглянул на него как-то странно. Они обменялись рукопожатием, и, перед тем как войти в лифт, разведчик сказал:

— Желаю удачи.

Поскольку Бейли было известно местонахождение Дженко Бари, Роган сделал вывод, что, должно быть, оно известно и шефу местной полиции, и частным детективам, и, возможно даже, управляющему гостиницы. Дженко Бари являлся одним из самых видных главарей сицилийской мафии; его имя, несомненно, известно всей стране.

Он взял напрокат машину и проехал пятьдесят с лишним миль до Виллалбы. Приближаясь к деревне, вдруг подумал о том, что ему, возможно, никогда уже не суждено вернуться с этого острова живым и что два последних преступника из его списка останутся безнаказанными. Но теперь, казалось, это не имело такого уж большого значения. Как и то, что Майкл твердо решил никогда больше не встречаться с Розали. Он позаботился о ней, устроил все так, чтобы она могла получать деньги с его счета. Для этого надо только обратиться в компанию, где он работал последнее время. Она забудет о нем, начнет новую жизнь. Ничто в данный момент не имело для него значения, кроме стремления убить Дженко Бари. Роган много думал об этом офицере в итальянской форме. Единственном человеке из тех семерых из Мюнхенского дворца правосудия, который обращался с ним с искренней теплотой, так ему, во всяком случае, тогда показалось. Однако и он тоже принял участие в последнем предательстве.

В то последнее ужасное утро под высокими сводами Мюнхенского дворца правосудия Клаус фон Остен сидел в тени за огромным письменным столом и улыбался, а братья Ганс и Эрик Фрейслинги уговаривали Рогана переодеться в новую одежду, в которой он вот-вот окажется на свободе. Лишь Дженко Бари молчал, смотрел на него темными глазами, и в них светилась жалость. И вот, наконец, он пересек комнату и подошел к Рогану. Помог завязать галстук, аккуратно заправить его под пиджак. Он сделал это специально, отвлек Рогана, и тот не увидел, как Эрик Фрейслинг скользнул ему за спину с пистолетом в руке. Так что и итальянец тоже приложил руку к этой унизительной и жестокой экзекуции. И именно из-за того, что Бари проявлял милосердие, Роган никак не мог простить его. Мольтке проявил себя закоренелым эгоистом; Карл Пфан вовсе не походил на человека, был злобным, жестоким животным. А братья Фрейслинги являлись живым воплощением зла. От них можно было ожидать чего угодно, любой подлости и преступления, такова уж была их натура. А вот Дженко Бари так и излучал человеческую теплоту, и тот факт, что он принимал участие в пытках и казни, свидетельствовал о глубоко скрытой его порочности, а потому не было ему прощения.

Роган вел машину под звездным небом сицилийской ночи и вспоминал, как провел долгие годы, мечтая об отмщении. Только эта мечта и спасла его от смерти. Когда они бросили его на гору трупов во дворе у здания Мюнхенского дворца правосудия, даже тогда он, истекающий кровью, с пробитой пулей головой и едва теплившейся в теле искоркой жизни, выжил только благодаря ненависти к своим палачам.