Под одобрительные возгласы избирателей вся компания покинула сцену. Крепкие молодцы с цепким, прилипчивым взглядом взяли Маку и членов избирательного штаба в живое кольцо и сопроводили вплоть до посадки в машины. Пенсионеры с библиотекаршей уселись в микроавтобус. Охранники расселись по “Джипам” и “БМВ”, а Мака с начальником штаба и священником забрались в “Мерседес”, после чего автоколонна двинулась в сторону Зубовского бульвара. В машине Казиев криво усмехнулся:

– Избиратели так возбудились, что даже не заметили, что твоим, блядь, штабом руководит нацмен.

Отец Никодим поморщился и отвернулся к окну. Мака усмехнулась:

– Они же бараны. На кого натравишь, того и затопчут. Если бы я на тебя показала, могли и убить. Но раз ты мой друг, тебя никто пальцем не тронет.

– Не успели бы. Мои ребята из автоматов уложили бы всех на хер… А про ночную смену ты загнула хорошо. Только не сказала, что ноги раздвигать приходилось пошире.

– А это их уже не касается. Да, чтобы не забыть. Завтра прилетает мой компаньон из Бирюзовска. Действуй, как договорились.

– Во сколько?

– В четырнадцать десять, если самолет не опоздает. И чтоб у трапа встретили.

– Не беспокойся, сделаем, бля, все чисто.

– Я и не беспокоюсь. – Ответила Мака и потянулась за сигаретой. Но закурить не удалось. Зазвонил мобильный. На экране трубки высветился незнакомый номер: – Кто говорит?

– Светлана Таторина из Англии.

– Слушаю, Света.

– Он вернулся из России с девушкой.

– С какой девушкой?

– Зовут Ирой. Ей лет двадцать, двадцать два, не больше.

– Ира ему как приемная дочь. Она не первый раз к нему приезжает.

– Возможно. Но он ходит с ней в обнимку и они все время целуются.

– Спасибо, Света. – Мака спрятала трубку и повернулась к Казиеву: – Ибрагим, останови машину.

– А что случилось?

– Мне надо побыть одной.

– А встреча со связистами?

– Позже приеду. Пусть библиотекарша первой выступит. За ней дашь слово Никодиму. Там будут журналисты, как всегда, каждому по пятьсот баксов в конверте. Центральным пообещаешь после опубликования материала еще столько же.

– Как скажешь, девушка. – Ответил Казиев и приказал водителю остановиться. Мака вышла и огляделась. Они стояли возле новодела Храма Христа Спасителя. Не дожидаясь светофора, перебежала площадь и юркнула в дешевенькое кафе за метро Кропоткинская. Заказав сто пятьдесят граммов коньяка, залпом выпила и вышла на бульвар.

Усевшись на лавочку, достала телефон и позвонила Голеневу. Подошла Ира.

– Позови Олега. – Не здороваясь, приказала Мака. Голенев взял трубку. – У тебя новый роман? Поздравляю.

– Это не роман, Мака. Я женился.

– Мог бы хоть сообщить своей девочке.

– Я написал тебе подробное письмо. Ты не смотрела почту?

– Некогда было. Ну, и так все ясно. Желаю тебе счастья и надеюсь, что на нашей деловой дружбе твое семейное положение не скажется.

– Об этом я тебе тоже все написал.

– Хорошо, я почитаю. Трахни дочурку и за меня. – Мака отключила телефон и заплакала. Плакала она редко, и то в детстве. А в сознательной жизни от страха, когда при ней бандиты убили подругу-проститутку, и от обиды, сейчас.

Нелидов сложил рубашку, пару белья и электрическую бритву. Места в чемодане не осталось.

– Не позорься, возьми хоть один приличный костюм. Все-таки заграницу летишь!? – Причитала Нина Петровна, собирая мужа в дорогу.

– Не переживай, Ниночка. Понадобится, там и куплю. Не даром еще Пушкин писал: “Как денди лондонский одет”. Англичане мужские костюмы шить умеют.

Нина Петровна вздохнула, поджала губы и стала смотреть в его маленький чемодан, не забыла ли супруг чего важного. Но Алексей Михайлович захлопнул крышку и запер чемоданчик на ключ.

– Все, мать, закругляемся.

– Ты хоть дай знать, когда долетишь. – Поняв, что сборы закончены, обречено попросила она мужа.

– Не уверен, Нина. Как получится. Если мобильник работать будет, позвоню. И не волнуйся понапрасну. Случись катастрофе, по телевизору скажут.

– Типун тебе на язык!

Нелидов обнял жену и рассмеялся:

– Я же подводник! В воздухе летчики пускай боятся. Лучше проводи меня к машине. Видишь, Толя уже нервничает.

Нина Петровна посмотрела в окно. Рогов действительно стоял у калитки, но выражение его лица оставалось невозмутимым. Бывший афганский разведчик не проявлял беспокойства и при настоящей опасности, а уж при сборах шефа в дорогу и подавно.

– Ничего твой Рогов не нервничает. Стоит как столб и ждет. Ему-то чего? Он не жену в дальний путь провожает. Береги себя, Алеша.

Нина Петровна довела мужа до машины, они еще раз обнялись, и он уехал. Она перекрестила удаляющейся автомобиль, прошептала вслед “Храни тебя Господь”, постояла немного и, тяжело вздохнув, вернулась домой.

До аэропорта ехали молча. На площади перед зданием вокзала Нелидов водителя отпустил:

– Ты, Ваня, два дня отдохнешь, а потом поступишь в распоряжение Андрея Сергеевича. До моего приезда он твой прямой начальник.

– Как скажете, Алексей Михайлович. Кто по Москве-то вас возить будет?

– Мне компаньонка обещала машину к трапу подать. Не волнуйся, не пропаду.

На площади Рогов попытался забрать у него чемоданчик, но Алексей Михайлович не разрешил и сам понес свой миниатюрный багаж к стойке регистрации. Анатолий летел с ним только до Москвы и кроме зубной щетки ничего не взял. Нелидову выдали бирку для чемодана и разрешили пронести его в самолет.

Они вылетели по расписанию. Рогов, дождавшись, когда лайнер наберет высоту и табло с требованием “пристегнуть ремни” погаснет, тут же уснул.

Нелидов тоже прикрыл глаза, но заснуть не удавалось. Ему было странно, что не надо никуда спешить, никого проверять и не требуется решать бесконечные вопросы. На своего заместителя он мог вполне положиться. Андрея Никулина генеральный директор, можно сказать, сам вырастил в недрах компании. Молодой человек за три года успел везде поработать и досконально изучил деятельность любого подразделения. Нелидов подумывал передать ему дела и уйти на покой. Денег у него хватало, азарта от их приумножения он уже не испытывал, как и положительных эмоций в последние годы. С тех пор как Голенев укатил в Англию учить своих детей, Нелидов работал скорее из соображений долга, чем по зову души. Став их компаньоном, Мака взяла на себя мозговой центр, постепенно переведя полномочия Нелидова в чисто исполнительское русло. Алексея Михайловича это не раздражало, потому что молодая женщина как руководитель компании оказалась расчетливее и умнее его. Это Нелидов быстро понял и перестал принимать самостоятельные решения. Его личный капитал давно перевалил за миллион долларов, а с покупкой отелей он становился баснословно богатым человеком. Но генеральный директор свои активы из оборота фирмы не вынимал, и они приносили все новые дивиденды. Теперь, когда он задумал уйти на покой, личный пай можно было бы и забрать. Об этом он и хотел поговорить с Олегом при встрече, что придавало заграничной поездке дополнительный смысл.