– О, а это еще кто?

– Не знаю… Может, кто-то из наших актрисой станет?

– Или режиссером, или писателем?

– Низовцева вроде что-то пишет…

– Ага, и представь ее в шлеме! Может, ролевиком?

Силой воли я снова подавила свое паническое состояние и посмотрела на картинку…

Над полем битвы кружило воронье. Девушка-воин в стальных доспехах, коса из-под шлема, обе руки сжимают рукоять меча, опущенного вниз – скорбно склонила голову, оплакивая погибших.

Кто бы это мог быть?

Митенька прекратил работу и с блаженной улыбкой смотрел на нас, словно ожидал, когда же мы угадаем. Ребята перебирали девчонок на фотографии, делали разные предположения. А я…

Не было ни шока, ни внезапного озарения. Просто и буднично, как это часто бывало, я вспоминала ту ночь, когда погиб Вальдемар. Погиб в чистом поле, сраженный моим мечом, и тут же рассыпался прахом. А спустя несколько минут не стало и Вилора.

Там не было ни трупов, ни воронья. Доспехов на мне тоже не было, и я не стояла в такой картинно скорбной позе. Я куда-то бежала, что-то кричала… Неважно.

Важно то, что Митенька снова верно ухватил суть.

Хозяин лавки подошел, посмотрел на картинку, поднял глаза в раздумье, а потом спросил:

– Ну что, не определились, кто это?

– Не знаем! – за всех ответила Кремнева.

Я молчала, разглядывая картинку с видом праздного любопытства.

– Жаль, – многозначительно сказал он. – У меня есть для этой храброй девушки хорошие новости. Я могу помочь ей найти то, что она так долго и безуспешно искала.

– А что она искала? – свела брови Лилька.

– Она знает.

Воцарилось молчание. Мои мысли лихорадочно метались. Боже, неужели шанс?! Но я помнила, как мне уже однажды предлагали подобное – однако поставили условия, которые я не могла принять. А потом еще и обманули… Так что не факт, что этот человек говорит правду.

Но зачем ему меня обманывать, на что я ему вообще нужна? Может, стоит поверить?

Да, а с какой радости ему оказывать мне такую услугу? Нет, здесь явно какая-то западня…

Я молчала.

– Так вот, если догадаетесь, кто это, скажите ей, что я жду ее, – нарушил тишину хозяин лавки. – Мне есть чем ее порадовать. Жду в течение семи дней. Наша выставка будет работать еще неделю и один день. Но в этот восьмой день я не смогу ее принять.

Его взгляд скользил по нашей компании и то и дело останавливался на мне, но я упорно молчала. Не внушал он мне доверия. Скорее всего, уже обо всем догадался, а теперь банально заманивает… зачем, с какой целью? Кто знает.

– Ну мы пойдем, ладно? – наконец сказала я. – А то уже давно пора обедать.

– Точно! – поддержал Егор.

– Что ж, не смею задерживать. – Тон хозяина лавки стал светским. Он ловко упаковал Митенькины работы в коробку и вручил Лильке: – Держи, лесная фея. Нет-нет, денег не нужно, это Митенька дарит вам. А портрет этой красавицы пока останется здесь, – он переложил изображение девушки в доспехах на полку. – Пока она сама за ним не придет. Пусть приходит в любое время суток. Если будет закрыто, пусть постучит в окно, я открою. Но – в течение семи дней. Потом уже просто не будет смысла.

На выходе я добросовестно пропустила всех вперед и шагнула за дверь последней. Я просто чувствовала, как мою спину буравит колючий взгляд этого странного человека. В последний миг не выдержала, обернулась. Он сидел за конторкой с книгой в руках. Но мне снова показалось, теперь уже четче, как сквозь человеческие черты проступил облик хищной птицы и взметнулось за спиной что-то темное, похожее на два крыла…

Я быстро захлопнула дверь и бегом взбежала наверх, к солнышку и свежему ветру. Голова раскалывалась от мыслей. Я столько времени искала хоть какую-то возможность, пусть даже самую рискованную, готова была пожертвовать многим… А теперь позорно испугалась и убежала.

Страшно…

Но я ведь и не ждала, что будет легко.

Этот человек внушал мне дикий ужас…

А кто, собственно, может провести в нижний мир – ангел небесный?!

Надо было хотя бы поговорить!

Ага, зимой с одним таким «поговорила», так еле жива осталась…

– Ника, ты что?! – Меня схватили одновременно за две руки и дернули назад. Перед моим носом с громким бибиканьем пронеслась машина.

– Ника, с тобой все в порядке? – в упор спросила Лилька.

– Все нормально… Задумалась, – выдохнула я.

– Ага, нормально! – воскликнул Колька. – Идет бледная, на вопросы не отвечает, что-то шепчет. О чем можно так задуматься?

Сказать им, что ли? Да только поверят ли? Я ведь им полтора года назад рассказывала все, и про бой с Вальдемаром тоже, а мой меч они даже видели. Тем не менее сейчас никому не пришло в голову, что на той мозаике изображена я!

Что ж, ладно. Не каждому другу можно излить душу!

– Да так, о своих делах, – я пожала плечами, улыбнулась.

– Ну, о делах сейчас можно забыть – гуляем и развлекаемся! – задорно хлопнул меня по плечу Колька. – Тут классно!

– Спасибо тебе, Коля, за добрые слова, ты настоящий друг, – ответила я.

Итак, у меня есть неделя на раздумья. Наверное, в самом деле стоит пойти исповедаться. Ведь когда расскажешь о проблеме вслух, легче потом думать и принимать решения. Может, и правда священник умный и посоветует что-нибудь. А нет – с чем была, с тем и останусь, ничего не теряю.

После такого решения на душе стало существенно легче.

А дома нас снова поджидал горячий обед – и тетя Шура на кухне. Она, видимо, только закончила готовку, сидела раскрасневшаяся на кухонном диванчике, обмахивалась газетой и гладила нашего черно-белого кота, который нагло развалился у нее на коленях и мурчал на весь дом.

– Ах ты трансформатор, трансформа-атор…

Девчонки прыснули, Егор с жадным видом уставился на кастрюли, а я смущенно сказала:

– Ну что вы трудились… Мы бы сами приготовили…

– Ага, сами, как же! – Тетка недовольно поджала губы, пересадила кота на пол и встала. – Наедитесь всякой полуфабрикатной дряни, потом животы будут болеть! И котов чем вы кормите – отравить решили? Я им потрошков сварила, смотри, все съели. Там, в кастрюльке, еще есть – вечером покормишь. Ладно, Трансформатор, пойдем со мной, у меня для тебя вкусненькое дома есть, не то что у этих хозяев!..

Ворча под нос, она вышла. Черно-белый кот ловко скользнул за дверь вслед за ней.

– Вот еще старая карга! – прошипела Наташка, когда за ней закрылась дверь.

– Не надо, она добрая, – возразила Лилька и пошла мыть руки.