Хватало, оказывается, в королевстве князей, навроде Ежи, чтобы с титулом да и только.

Напротив, нашлись добрые люди, научили и с картошкою обращаться, и с репою, и сало солить, чтоб мягонькое выходило. Про кур он вспоминать не любил.

Крепко не любил.

Подработка же… молодых магов охотно привечали что в фармацеях, что в иных заведениях, поручая работу простую и особых талантов не требующую, вот Ежи и устроился в артефактную лавку камни заряжать. Платили за это не сказать, чтобы щедро, но хватило, чтоб прикупить первый столичный наряд да по кабакам прогуляться. Правда, после было мучительно жалко истраченных золотых, а потому первый загул стал последним, но… но речь же не о том!

— Думаешь, с дипломом стали бы платить больше? — осведомился Анатоль, аккуратненько обкусывая пирожок по краю. — Как бы не так… студентов, которым копеечка нужна, довольно, а для сложной работы мы с тобой, следует признать, умением и силой не вышли. Вот и осталось бы местечко в какой-нибудь лавчонке за пару золотых в неделю. И учти, в общежитии нас никто бы держать не стал. Пришлось бы искать жилье. Квартиру снять? Вряд ли, не с нашими доходами. Выпускники или комнатку берут, или скидываются на троих-четверых, если в месте поприличней.

У Ежи пирожок оказался сладкий, с яблоками, вареными в меду. И калины моченой добавили горсточку, скрадывая излишнюю сладость.

Корочка тонкая, хрустящая.

Сок во рту растекается.

Благодать.

И чего, спрашивается, он распереживался?

— Вот… клиенты… там народец балованный, капризный, чуть что не так, то жалобы в Гильдию, которой, учти, тоже налог платить надобно и отнюдь не золотой в месяц, а целую десятку.

А ведь Ежи знал. Точно знал, и про жилье, которое даже приглядывал, испытывая робкую надежду, что оставят его в столице, и про налог, и про прочие сложности. Тогда-то вовсе не казались они непреодолимыми.

— Некоторые наши по сей день маются. Кому-то да, повезло, вышел, выбился, имя сделал. Кто-то женился удачно и теперь в семейном деле. Как правило чужом, но все же. А кто-то так и живет, перебиваясь с грошика на грош, но главное, что при столице. Как же… перспективы!

Анатоль фыркнул.

— А тут разве перспективы?

— А разве нет? Поглянь на себя. Верховный маг…

На себя Ежи глядел не далее, как утром. И сомневался, что с того времени внешность его претерпела хоть какие-то изменения.

— А ты?

— А я, пусть не верховный, но тоже маг. Уважаемый. К кому идут за сонным зельем? Или успокоительными каплями? Чтобы воду привести или от пожара склады заговорить?

И то верно, расценки-то у Анатоля были пониже тех, что Гильдия установила, а народец в Канопене жил рачительный, бережливый. Вот и шли к нему куда как охотней, чем к Ежи.

— Наши от провинции носы воротят, мол, нету там денег… — продолжил Анатоль, не прекращая жевать. — Да, может, мне платят не столько, сколько платили бы в столице, но платят же. И в целом жизнь здесь подешевле будет. Я вон старый папенькин дом, считай, наново перестроил. А ты своим сколько уже отправил?

— Не знаю, — признался Ежи, облизывая пальцы.

— Вот… а там бы одними обещаниями скорого богатства кормил.

Может, оно и так… Канопень и вправду город неплохой, спокойный и богатый, но…

— Жениться тебе надо, — с печалью в голосе произнес Анатоль.

— Зачем?!

— Чтобы мысли дурные в голову не лезли. А то еще решишь на вольные хлеба податься, уедешь… они пришлют кого… не знаю, кого, но я с новыми людьми уживаюсь плохо.

— И при чем тут женитьба?

Анатоль пожал плечами и веско заметил:

— Папенька мой, царство ему небесное, говорил, что женщина всегда найдет, чем заняться ее мужчине. Ну, чтобы не скучал. А когда нет скуки, тогда и мысли в голове спокойные.

Нет, жениться Ежи готов не был.

Категорически.

Ему предлагали. И намеками, и прямо, да и матушка к каждому письму прикладывала портреты девиц и длинные списки с приданым. Списки Ежи выкидывал, портреты складывал в особую шкатулку, сам толком не понимая, для чего они.

Но портреты — это одно, а жениться — другое.

— Тебе надо — ты и женись.

— Женюсь, — Анатоля этакая перспектива не испугала. — Вот дом в порядок приведу, и женюсь.

Ежи хмыкнул.

Дом, пусть и выглядел куда лучше, чем лет пять тому назад, но вложений требовал немалых, а потому перспектива женитьбы Анатоля представлялась ему весьма туманною.

— Что с ведьмой? — Ежи взял еще один пирожок, на сей раз и ему грибы попались, а он грибы не особо жаловал. Уж лучше бы повидло. — В смысле, что в городе говорят?

— Всякое… — сплетни Анатоль любил. — Говорят вот, что ведьма добрая…

Ежи хмыкнул.

— …что пожаловала рыбаку Гришаньке целый золотой, да не простой, а заговоренный, способный желания исполнять.

Ежи хмыкнул сильнее, правда, едва пирожком не подавился.

— Все, между прочим, знают, что Гришанька этот давненько за мельниковой дочкой вздыхал, да только свататься не смел, знал, что откажут. А с ведьмой встретился, то и решился.

Вот… опять о женитьбе!

И поглядывает Анатоль этак, хитро, с намеком.

— И говорят, что сладилось все просто-таки на диво! Что сватов у ворот целых три часа держали, и сам старший Козляковский с Гришанькаовою бабкой лаялся, обкладывая по чем свет стоит, а она ему отвечала не хуже.

Ежи молча жевал пирожок. Местные обычаи порой вызывали некоторое недоумение.

— А потом уже, когда пустили, то и вынесли старой, еще Козляковским ставленной медовухи. Прознали, стало быть, что не просто так сваты, а с ведьминым благословением…

И вот что эти странные люди могут о ведьмах знать? Ведьма и благословение… сам Ежи с ведьмами дело имел, конечно, но вот встречи те редкие, случайные, считай, оставили в душе твердую уверенность, что ведьм лучше обходить стороной. И что благословения их мало от проклятий отличаются.

— А вот некий Апанас Килишковский, более известный в народе, как Килишка, пить зарекся. Уже второй день, как трезв и всем говорит, что ведьма его прокляла, что если выпьет по своей воле хоть капельку, то сразу в жабу превратится. По некоторым слухам, в осла. Жена его уже в храм побегла, три свечки за ведьмино здоровье поставила и одну за долголетие. А то мало ли, помрет, и проклятье развеется. Еще Килишка рассказывает, будто отвез ведьму к самому проклятому дому, который некогда вроде бы был, а потом взял и пропал.

— Как такое возможно?

— Возможно, господин князь, — подал голос Никитка, нервно перекладывая бумажки. На пирожки он поглядывал искоса, часто сглатывая слюну, но просить не просил. — Это он про поместье князя Волкова говорит.