– Потрясающе. – Я улыбнулась, налила два бокала и передала один ему.

Кэйд поднес бокал к уху.

– Это хорошее вино.

– Ты его слушаешь? – уточнила я, несколько сконфуженная.

– Точно, – ответил он. – Я ничего не знаю о вине. Но один из моих друзей, который работает в этой отрасли, объяснил мне, что хорошее вино, особенно французское красное, будет немного потрескивать после того, как его налили в бокал.

Я поднесла бокал к уху и улыбнулась.

– А знаешь, я действительно слышу треск, – сказала я. – Никогда в жизни ни о чем подобном не слышала.

– Хруст, треск, щелканье… «Гренаш-блан».

– Ты забавный.

Кэйд подмигнул:

– Держись меня, детка, и будешь хохотать так, что живот надорвешь.

Я усмехнулась, достала из шкафчика две обеденные тарелки. Одна моя часть думала: «Кто этот парень или, если говорить точнее, за кого он себя принимает?» А другая часть гадала: где он был всю мою жизнь?

Кэйд сделал глоток вина и подошел к окну.

– Мне никогда не надоедает смотреть на паромы, – призналась я. – Знаешь, у каждого из них свой характер.

Он повернулся ко мне:

– В самом деле?

– Да. – Я указала на посудину, плывшую со скоростью улитки. – Это «Берта». Она любит командовать.

Кэйд фыркнул.

– Неужели?

– «Мэйв» – лапочка, – продолжала я, прищуриваясь, чтобы рассмотреть еще один паром вдалеке. – А вот «Элинор» просто нахалка.

Кэйд посмотрел на меня так, как будто я сказала что-то странное или очень смешное или то и другое одновременно.

Мне захотелось признаться ему в своих пристрастиях.

– Я люблю Пьюджет-Саунд, соленую воду, чаек, острова.

– Я тоже, – ответил Кэйд. – Не знаю, смог ли я быть счастлив без моря.

– И я тоже.

– Давай как-нибудь съездим на остров.

– А ты хочешь?

– Конечно, – сказал Кэйд. – Давай устроим путешествие. Паром, пляж, ужин, все такое.

– Ладно. – Я улыбнулась и снова наполнила наши бокалы. Потом включила радио. Играла какая-то неизвестная мне группа.

Кэйд округлил глаза.

– Soulstreet Underground[26], – сказал он. – Мы подписали с ними контракт два года назад. Они оказались самыми трудными для работы среди всех, с кем мы имели дело.

Он потер лоб.

– Почему?

– Автобус для тура оказался недостаточно вместительным. Их альбом пришлось ставить в ротацию одиннадцать тысяч раз, чтобы все получилось. Фронтмен отказывался петь, если перед концертом в гримерку ему не ставили особую бутилированную воду из Франции. Ну и все в таком роде.

Я покачала головой:

– Ты серьезно?

Он пожал плечами:

– Это плохо. Но потом мы выяснили, что кое-кто из «Субботнего вечера в прямом эфире» фанат этой группы. И мы уже были близки к тому, чтобы группу выпустили в эфир на одном из шоу весной. Но тут фронтмен заявил, что ненавидит это шоу, поэтому ничего не получилось.

Я всплеснула руками:

– Кто может ненавидеть «Субботний вечер в прямом эфире»?

– Вот именно. В любом случае в музыкальном бизнесе полно таких личностей, – продолжал Кэйд. – Такое я не люблю. Меня привлекает музыка, а не скандалы.

Он отпил большой глоток вина.

– Как правило, всей этой суетой занимается Джеймс. Он более спокоен.

– То есть ты ищешь таланты, а он ими занимается?

– Полагаю, можно сказать и так, – согласился Кэйд. – Когда-нибудь я тебя с ним познакомлю.

– Я была бы рада, – улыбнулась я, и в ту же секунду запищал сигнал – датчик дыма на потолке. Я метнулась к духовке, из дверцы которой вырывался дымок. – О нет!

Кэйд подпрыгнул и попытался отключить датчик, но ему это не удалось, датчик продолжал громко пищать.

– Проклятье, эта штука не отключается.

– Можешь ее заткнуть? – попросила я, взяла рукавицу и вытащила превратившийся в угли ужин.

– Ты серьезно? – со смехом спросил Кэйд.

– Сделай хоть что-нибудь, чтобы этот писк прекратился. – Я открыла окно, чтобы хоть немного разогнать дым.

– Ладно, как скажешь. – Одним движением Кэйд вырвал датчик дыма из потолка, так что остались только свисающие оттуда провода. Мы переглянулись и захохотали.

– Прости, – извинилась я.

– И при этом ты называешь себя кулинаром, – пошутил он.

– Должно было получиться вкусно, – попыталась оправдаться я. – Это были баклажаны.

Кэйд закрыл глаза и с серьезным видом прижал руку к груди:

– Не мучай меня рассказами о том, что это должно было быть.

Датчик дыма, лежавший на кухонном столе, вдруг пискнул.

– Я думал, мы его доконали, – удивился Кэйд.

Мы оба склонились над датчиком, который вел себя так, будто у него был мозг.

– В нем даже батарейки нет, – заметила я.

Кэйд кивнул:

– Должно быть, это пришелец.

Датчик пискнул снова, и мы оба засмеялись.

– Может быть, это из той серии, когда кто-то теряет конечность, но продолжает чувствовать боль.

– Фантомные боли, – вспомнил Кэйд.

– Фантомный писк, – кивнула я.

Он фыркнул:

– Ты смешная.

– Как бы нам от него избавиться?

Кэйд огляделся по сторонам.

– Мы можем засунуть его под диванные подушки.

– Или вынести в коридор, – предложила я.

Мы снова рассмеялись. Я помолчала, сожалея о неудавшемся ужине, потом покачала головой.

– Поверь, я действительно умею готовить.

Он оглядел сгоревшие баклажаны на противне.

– Конечно же, умеешь, – насмешливо сказал Кэйд и взял меня за руку. – А сейчас давай просто пойдем в тайский ресторан.

– Согласна, – со смехом ответила я.

Пока я надевала свитер и искала сумочку, Кэйд накинул куртку и взял попискивающий датчик дыма.

– Мы найдем для тебя отличный дом, дружок, – приговаривал он. – И этот дом называется мусорным баком.

Двадцать минут спустя мы уже сидели за угловым столиком в тайском ресторане в двух кварталах от моего дома и усердно работали вилками.

– Ты когда-нибудь задумывалась о том, что сказали бы твои родители о тебе сейчас, когда ты стала взрослой? – спросил Кэйд.