Я набрала номер участка и потребовала соединить меня с Петровым, на что выслушала отповедь дежурного о том, что опера тоже люди, им иногда и отдыхать нужно, и поспать не помешает. В общем, отправил он меня куда подальше. Культурно, правда, но отправил. До восьми утра. А утром мне наверняка целый калейдоскоп дел предстоит.

Может, попытаться напроситься к Богданову? Девять часов, это ведь не двенадцать, вдруг примет? Я бы могла выяснить некоторые вопросы прямо сегодня. Да и комнату погибшей осмотреть не мешало бы. Была не была – позвоню! Осталось решить, как это лучше сделать, Богданов ведь услышать меня не может. Разве что воспользоваться тем способом, которым пользовалась Алла? Или связаться с ним при помощи соседа Володи? Нет, сначала отправлю сообщение, а если он не ответит, тогда буду звонить Володе.

Я набрала текст, отправила его на номер Михаила Валентиновича и стала ждать. Делать это на морозе не особо приятно, но магазина поблизости видно не было, а в подъезде не намного теплее, чем на улице. Медленным шагом я направилась к стоянке. Придется Димке еще какое-то время потерпеть мое присутствие. Заодно полюбопытствую, знают ли охранники о существовании импровизированного дома свиданий у них под боком.

Димка моему приходу не обрадовался, что было неудивительно. Наверняка первой его мыслью при виде меня было предположение, что я опять начну команды раздавать, и прощай спокойный вечер.

– Что-то забыли? – угрюмо глядя в экран телевизора, спросил он. – Сразу говорю: Голубева нет!

– Погреться пришла, – сообщила я как ни в чем не бывало. – Что смотришь?

– Что показывают, то и смотрю, – не особо приветливо ответил Димка.

– О, фильм какой-то. Что, неинтересный? Так по каналам пощелкай, может, там круче передачу найдешь, – болтала я, наслаждаясь теплом комнаты.

– А у нас кроме Первого канала ничего не ловит, – сообщил Димка.

Голос его звучал теперь более миролюбиво. От Богданова ответа все не было.

– Послушай, у меня к тебе вопрос один назрел, – не спеша произнесла я. – Тут мне удалось выяснить из одного надежного источника, что недалеко от стоянки молодежь уголок укромный облюбовала для своих утех. Ты что-нибудь об этом слышал?

– Вот так и знал, что не просто так вы сюда пришли, – поворачиваясь в мою сторону, простонал Димка. – И как вы только не устаете весь день вопросы задавать?

– Устаю, Димка, еще как устаю, – призналась я. – Только ведь работа у меня такая – вопросы задавать. Ну, так как насчет дома свиданий?

– Ну, приезжают иногда на машинах, так территория-то общественная, запретить мы не можем. И потом, нам они не мешают, на стоянку не покушаются. А чем они там, в машине занимаются, это их личное дело. И мы когда-то молодыми были.

Последние слова Димки вызвали у меня улыбку. Димке было не больше двадцати восьми, а рассуждал он так, будто лучшие его годы давно миновали, и теперь все, что ему остается, это смотреть по телевизору скучные фильмы.

– А ты не заметил, в день убийства в уголок уединения тоже машины подъезжали? – задала я новый вопрос.

– Я уже думал об этом. Нет, в тот вечер я машин там не видел. Специально не смотрел, а так через кусты, да еще, если машина темная, ее и не разглядишь. Только когда они музыку врубают, тогда сразу понятно, что тупичок занят.

– Странно, что вы никак на их присутствие не реагируете, – задумчиво протянула я. – Ведь мало ли что им в голову взбрести может? Напьются, например, и бутылками автомобили ваших клиентов закидают или сигарету зажженную бросят, и загоритесь вы в одночасье.

– Смею вас заверить, что парочки туда заезжают совсем с другой целью, – не желая соглашаться с моими доводами, произнес Димка.

– А хозяин в курсе? – спросила я.

– Понятное дело, что нет. Он по ночам к нам не заходит. И по заборам не шарится.

– Не мешало бы ему об этом доложить, – посоветовала я Димке. – Не нужно дожидаться, пока он сам о посетителях тупика узнает.

Димка промолчал и снова уставился в экран, давая понять, что внутренние дела работников стоянки меня не касаются. Но я снова пристала к нему с вопросами.

– А вот скажи мне, друг мой Дмитрий, как точно вы фиксируете время въезда и выезда машин?

– В каком это смысле? – не понял Димка. – На часы смотрим и определяем.

– Это понятно, – не обиделась я на его выпад, – только меня интересует, насколько это время может отличаться от реального? Возьмем, к примеру, нашего неуловимого Голубева. Вот заехал он на стоянку в девятнадцать тридцать, так? А ушел в восемь. Такое ведь бывает? Так какое в этом случае время вы ставите в журнале?

– По инструкции нам положено фиксировать время прибытия и убытия транспортного средства клиента. Пересек автомобиль шлагбаум, значит, прибыл, ну, или убыл. А уж сколько он возле своей собственности тереться будет, это на усмотрение клиента, – пояснил Димка.

– А Голубев наш долго возле машины трется? – подражая речи охранника, спросила я.

– По-разному бывает. Иногда быстро уходит, а иногда полчаса еще мотыляется. А мне-то что? Пусть ходит, не жалко.

– А в тот день, когда Аллу убили, долго Голубев у своей машины пробыл?

– Не помню. Кажется, не очень долго. Я в тот день из дежурки не выходил, чтобы его проводить. Да и не обязан я за клиентами следить. – Димка снова начал сердиться.

– Ладно, не кипятись. Не помнишь так не помнишь. Интересно, где носит этого субчика? – перевела я тему разговора.

– Может, с девушкой своей помирился? – предположил Димка. – В ресторан ее повел, а потом и заночевать у нее решил.

– Ты тоже в курсе его сердечных дел? – удивилась я.

– Тут не только про сердечные, про все дела будешь осведомлен, – засмеялся Димка. – Иные клиенты пока все свои проблемы не выложат, домой не уйдут. А нам слушать приходится, мы-то уйти не можем.

– Да, тяжелая у тебя работа, Димка, – засмеялась я в ответ. – Можно сказать, многопрофильная. В Европе люди за то, чтобы их выслушали, бешеные деньги вываливают, а у нас в России каждый продавец, охранник или парикмахер еще и психоаналитик по совместительству. Причем задаром.

– Это точно, – согласился Димка. – Эх, надо хозяину идейку подать, пусть особо словоохотливые клиенты нам денежки подкидывают за прослушивание их семейных историй.

– Подкинь, только смотри, как бы он тебя с работы за твои революционные идеи не попер, – шутливо предостерегла я Димку.

Ответа от Богданова я так и не получила и решила переходить к плану «Б». Набрав номер Володи, я произнесла в трубку:

– Привет, прости, что беспокою, не спишь еще?

Володя заверил меня, что время еще детское и на покой отправляться пока рано.

– Как бы мне с твоим соседом пообщаться? – не стала я ходить вокруг да около.