— Багрянский? Что-то случилось? — спрашивает Дымка, отрезвляя меня и возвращая в суровую реальность.

— Я просто хотел узнать, не нужно ли тебе что-то…

— Тань, я занес матрас, можешь стелить постель! — слышу отдаленный голос того самого «жениха», и меня снова пробирают неприятные эмоции.

Занес матрас…

Можешь стелить постель…

В горле в мгновение становится чересчур сухо, и кашель, непонятно с чего вдруг появившийся, больно царапает его.

— Наше соглашение еще в силе? — сухим тоном спрашиваю я.

— Соглашение? О чем ты говоришь?

— О рождении ребенка, если твои стволовые клетки не подойдут Асе…

Понимаю, что никакого соглашения у нас не было, и Дымка ничего не обещала мне, но она приехала сюда, и я был уверен, что она не откажется помогать.

— Я ничего тебе не обещала, но я помогу девочке… — лепечет Таня.

— Тогда я вынужден напомнить, что ты не должна спать с другими мужчинами, пока не забеременеешь и не родишь малыша, чтобы исключить вероятность беременности от кого-то другого!

Слышу, с каким возмущением выдыхает Дымка. Она злится на меня, но я не смог промолчать. Для кого еще она собралась стелить постель? В жилах закипает кровь от мысли, что она будет спать с этим мужиком… Меня даже начинает потрясывать от негодования. Я не могу представить ее с кем-то другим, пусть у нее и были мужчины после нашего расставания, а мне приходилось стискивать зубы и закрывать на это глаза, понимая, что ничего не могу сделать. Не мог или не хотел? Может, я просто струсил? Просто боялся упустить хотя бы малейшую возможность и оттолкнуть ее от себя? Да и ее слова все расставили по местам… Она сказала, что ненавидит меня.

— Пообещай мне, что никогда не скажешь мне слов ненависти, во имя всего хорошего, что уже было у нас. Как бы сильно ты не обиделась, не говори, что ненавидишь, если на самом деле не будешь ощущать внутри жгучую ненависть!

— Обещаю!

Но она сказала эти слова… И только теперь я понял, чем именно заслужил ее ненависть. Сердце сжимается от мысли, что у меня могли быть дочь или сын от любимой женщины…

— Дурак ты, Багрянский! — отвечает Таня и сбрасывает вызов, а я откидываюсь на подушку и злюсь.

Так сильно злюсь на нее, что хочу поехать туда и снова попытаться вывести ее на разговор.

А может, все правильно?

Семь лет слишком большой срок для того, чтобы двигаться дальше, чтобы отпустить и найти для себя новый смысл жизни, что Дымка и пытается сделать. Зачем я ей нужен? Она не позволит мне даже видеться с ребенком, которого родит… А смогу ли я жить в неведении и не иметь возможность даже просто оказаться рядом с малышом?

Сердце замирает, когда я представляю Дымку в роли матери. Она была бы самой лучшей мамой на свете, а наши дети…

Не будет наших детей!

Ударяю кулаками о матрас и стискиваю зубы до противного скрежета.

— Ты меня изнасиловал, Багрянский… У меня на руках есть доказательства. И ты можешь ознакомиться с ними… А еще внутри меня живет ребенок — твой ребенок, и это самое сильное доказательство насилия. У меня есть свидетель, который подтвердит, что ты принудил меня к близости… Тебя посадят, и ты будешь гнить за решеткой…

— Плевать, — прохрипел я, делая глоток виски, обжигающего слизистую.

Мне хотелось свернуть лживой дряни шею, и я мог бы сделать это, но меня тормозило ее заявление о том, что она ждет моего ребенка.

— А на то, что моя сестренка окажется в очень щепетильной ситуации? — Анна чуть сузила глаза и хищно улыбнулась.

Заткнуть бы ее поганый рот и отправить кормить рыб на дне столичной реки, но сначала я должен был дождаться рождения ребенка и понять, что там за щепетильная ситуация, в которой может оказаться Дымка, ведь оставшись без средств к существованию я никак бы не смог помочь ей…

Снова и снова прокручиваю в голове события прошлого, а потом вдруг засыпаю и вижу кошмар. Ася умерла, мы не смогли спасти ее, а Таня снова бросила меня один на один с этой болью и забрала нашего совместного ребенка, заставив меня захлебываться собственной кровью, взявшейся ниоткуда.

В ужасе открываю глаза и смотрю по сторонам.

Я все-таки уснул в одежде.

Солнце уже успело занять свой престол и бьет яркими лучами в окно, потому что я не занавесил шторы.

Телефон пиликает, и я не сразу соображаю, что кто-то звонит. Какое-то время думаю, что будильник, но на нем стоит совсем другая мелодия. Когда смотрю на экран, до меня доходит, что звонит лечащий врач Аси.

— Андрей Семенович? — отвечаю я, надеясь, что он не скажет ничего дурного.

— Доброе утро! Демьян, пришли результаты анализа стволовых клеток Татьяны… Хотел бы порадовать, но не могу… Тут такое дело… В общем, есть совсем незначительные различия. Можно провести пересадку, но в самом крайне случае. Боюсь, что организм девочки не примет их и начнет вырабатывать антитела, и тогда уже никакая пересадка не поможет.

Я тяжело вздыхаю.

— Значит, нам нужно пробовать последний вариант?

— Желательно… Если все анализы придут нормальными, и Татьяне можно будет рожать…

— Понял… Ладно, я позвоню Тане.

Меня бесит вся эта ситуация. Я рассчитывал, что не стану обузой для Дымки… Когда врач сказал про пересадку ее стволовых клеток, в душе появилась надежда на то, что если у нас и родится совместный ребенок, то только после того, как Дымка найдет в себе силы, чтобы простить меня. Малыш, рожденный в ненависти и неприязни, заранее ущемлен. Мне становится горько, и я уже подумываю отменить все. Могу ли ради одного ребенка жертвовать чувствами другого? Кем он будет считать отца, который вынужденно отказался от него, потому что просил родить малыша для спасения старшей дочери? А Дымка вынудит меня отказаться от своих прав, я больше чем уверен в этом.

Утопаю в собственных мыслях, поднимаюсь на ноги, чувствуя сильнейшую головную боль, которая буквально рвет меня на части. Прохожу мимо комнаты дочери, дверь в которую приоткрыта. Ненадолго застываю в проеме, потому что Ася уже проснулась, сидит на кроватке и разговаривает со своей новой игрушкой.

— Пообещай, что ты позаботишься о моем папе, зайка! Когда я умру, ему будет очень одиноко! — лепечет Ася, и мое сердце в мгновение обливается кровью.

Сидя на крыльце, я пью горячий чай и наслаждаюсь теплым солнышком, которое только-только стало вставать и нежно согревать своими лучами. Конечно, скоро поднимется жара, но пока есть немного времени, чтобы успеть насладиться летним утром. Я немного жмурюсь, глядя на красивые перьевые облака, медленно плывущие по небу, а на губах появляется улыбка, но надолго она не задерживается.