— С твоим женихом?

Мне снова становится приторно-тошно от вопроса дочери. Хочется прочистить уши и не слышать это слово — «жених».

Когда-то ведь я был ее женихом…

И рассчитывал стать мужем.

— Да, с ним! — кивает Таня и поджимает губы, словно ей неприятно оправдываться перед ребенком и говорить о таких взрослых вещах.

Дочь нехотя поднимается на ноги, и я помогаю ей сесть в машину. Дымка просит подождать немного и говорит, что хочет сделать моей дочери подарок. Она скрывается в доме, а я, под предлогом, что хочу сходить в туалет, чтобы Ася не беспокоилась, спешу за девушкой.

Мы сталкиваемся на веранде. Дымка испуганно смотрит на меня, сжимая в руках маленького зайчика, связанного из серых ниток. Она сама связала его, когда ей было двенадцать — это я хорошо запомнил из ее рассказов.

— Что т-тебе нужно? — спрашивает Дымка, продолжая смотреть на меня, как на врага, который в любую секунду может навредить ей.

Не могу держать себя в руках, потому что воспоминания, в мгновение нахлынувшие на меня при виде девушки, вызывают внутри сильнейшее желание прикоснуться к ней. Я понимаю, что буду жалеть об этом впоследствии, но хватаю Дымку за запястья и тяну на себя. На мгновение она теряется и ударяется о мою грудь. Аромат вишни проникает в носовые пазухи и сводит меня с ума.

Моя дымчатая вишенка…

Голова идет кругом.

Я уже не помню толком, зачем зашел сюда, хочу вот так стоять с ней и наслаждаться ее близостью, дрожью девичьего тела…

— Ты в своем уме, Багрянский? — огрызается Дымка и вырывает руки.

Она делает шаг назад и смотрит на меня взглядом разъяренной хищницы. Она злится. Сильно злится на меня, но я вижу в этих эмоциях что-то еще…

Она тоже вспомнила нашу первую ночь здесь, и страсть, которая свела нас обоих с ума в свое время.

— Нет… Наверное, нет… — мотаю головой я и наступаю. Дымка движется назад, но оказывается прижатой к двери, ведущей в дом. Она дрожит под моим напором. Боится меня… — Что за жених? У вас с ним есть что-то?

— Это не должно тебя касаться! — шипит девушка и старательно пытается оттолкнуть от себя, но не отступаю.

— Не должно, а касается!

— Лучше бы позаботился о том, где и с кем пропадает твоя жена! — с обидой выдает Дымка, и я понимаю, что внутри нее остались чувства ко мне, пусть она и пытается доказать обратное.

— У меня нет жены… — заявляю я и облизываю нижнюю губу.

— Если ты не отпустишь меня, то я…

Не даю Дымке договорить и маниакально прикасаюсь к ее щеке. Провожу подушечками пальцев по нежной коже и понимаю, что заведен до предела, и если не остановлюсь сейчас, то превращусь в насильника.

— Позовешь своего жениха? — спрашиваю с придыханием, склонившись к ее ушку, которое она так любила, когда я целовал и обдавал своим горячим дыханием.

Сильная боль в районе коленной чашечки отрезвляет меня, и хватка слабеет. Дымка изворачивается и отскакивает в сторону. Я пока не могу даже слово выдавить от боли, а она грозно смотрит на меня.

— Я сама могу за себя постоять! У меня был хороший учитель в свое время!

Девчонка улепетывает на улицу, а я с силой ударяю кулаками о дверь. Я потерял разум рядом с ней, позволил ревности одержать верх и поставил под угрозу безопасность своей дочери… Впредь следует лучше контролировать себя.

Боль в колене потихонечку умолкает, и я нормально могу начать шевелить ногой. Этому приему я обучил Дымку, чтобы в случае необходимости она знала, как отбиться от противника. И она сделала это отменно. Превзошла своего учителя — ничего не скажешь.

Жаль, что ее противником стал я.

Ненадолго меня уносит в прошлое, и я вспоминаю наш разговор с Дымкой, после того, как мы провели жаркую ночь в этом доме.

— А ты напивался когда-нибудь до такого состояния, чтобы провести ночь с девушкой, а наутро ничего не помнить?

— Ты задаешь мне такой вопрос после того, как мы провели незабываемую ночь вместе? Ну… Пьян я не был ни капли и ничего не забуду — это уж точно.

— Не об этом я, глупый… Просто спросила… Не бери в голову.

— Не знаю, зачем ты спросила это, но был один случай, когда я мог натворить что угодно, но при этом ничего не помнить…

Стараюсь забыть все, что связано с Дымкой, осознавая, что это часть прошлого, которую мы добровольно закопали под руинами обид. Сегодня я позволил ревности одержать верх, но не должен был этого делать.

На мгновение я забыл, что именно стоит на кону.

Жизнь моей дочери.

Нельзя больше идти на поводу у своих чувств.

Нель-зя.

Выхожу на улицу и несколько секунд смотрю на Дымку. Она стоит у машины и с улыбкой на губах что-то рассказывает Асе. Сердце заходится в груди, но я унимаю его. Семь лет я не позволял себе думать об этой женщине, как о своей, так какой дьявол заставил меня сделать это теперь?

Виновато смотрю на Дымку, приблизившись к ней, а она начинает зажиматься, скрещивает руки на груди и готовится защищаться.

— Спасибо за сегодняшний день. Уверен, что он стал незабываемым не только для меня, — киваю я и иду к водительскому сиденью, опасаясь, что снова сорвусь.

Нель-зя…

Сажусь в машину, и Ася начинает хвастаться, показывая подарок, который ей подарила Дымка. Я понимаю, что дочь прониклась к когда-то моей невесте симпатией и корю себя за то, что согласился на этот пикник. Все перевернулось вверх дном. Если бы я уехал раньше, то не узнал бы ничего об этом «женихе»… Не сходил бы с ума так сильно сейчас. Хмурюсь, поглядывая в сторону Тани, которая уже успела отойти к калитке. Она смотрит на Асю и улыбается, машет моей дочери, но полностью игнорирует мое присутствие… И я делаю то, что должен: завожу мотор и медленно выезжаю.

— А мы еще приедем к Тане? Она хорошая! — говорит Ася, мечтательно улыбаясь.

Как часто она улыбалась за последние несколько месяцев? Ее улыбки можно было пересчитать по пальцам, пожалуй… Сегодня их было явно больше, если не считать то, что дочь улыбалась, выдавливая из себя радость сквозь боль, чтобы поддержать меня.

И вот теперь моя дочь светится от счастья, а я не знаю, как долго оно продлится… Захочет ли Дымка встречаться с нами и следует ли мне позволять себе это?

— Ты не подарил ей цветочки, потому что у нее есть жених? — спрашивает дочь.

Не хочу говорить с ней о Дымке…

О цветочках…

О женихе.

О нем тем более!

— Нет, милая… Я не подарил ей цветочки, потому что так будет правильно… Я не могу дарить цветочки каждой женщине.